«I. Мингрельский гренадерский кружок

1. Алиханов Николай, поручик, 28 лет.

2. Анисимов Федор, поручик, 28 лет.

3. Антонов Александр, поручик, 33 года.

4. Князь Вачнадзе Леван, штабс-капитан.

5. Держановский Владимир, штабс-капитан, 29 лет.

6. Липпоман Иосиф, штабс-капитан, 26 лет.

7. Макухин Александр, капитан, 36 лет.

8. Митник Яков, поручик, 26 лет.

9. Цианов Арчил, поручик.

II. Одесский военный кружок.

10. Ашенбреннер Михаил, подполковник, 40 лет.

11. Каменский Михаил, поручик, 32 года.

12. Крайский Болеслав, штабс-капитан, 28 лет.

13. Мураневич Иринарх, поручик.

14. Стратонович Федор, поручик.

15. Телье Павел, поручик.

16. Чижов Дмитрий, штабс-капитан.

III. Николаевский военно-морской кружок.

17. Афанасьев Александр, мичман.

18. Бубнов Владимир, мичман, 25 лет.

19. Скаловский Дмитрий, лейтенант, 28 лет.

20. Толмачев Николай, лейтенант, 26 лет.

21. Ювачев Иван, прапорщик, 23 года.

22. Янужевский Сергей, лейтенант, 26 лет.

IV. Кронштадский военный кружок.

23. Дружинин Владимир, мичман, 23 года.

24. Завалишин Федор, мичман.

25. Куприянов Александр, лейтенант, 30 лет.

26. Прокофьев Алексей, подпоручик, 24 года.

27. Прокофьев Александр, подпоручик, 28 лет.

28. Папин Василий, подпоручик, 28 лет.

V. Николаевский армейский кружок.

29. Заичневский Петр, капитан.

30. Кирьяков Николай, подпоручик, 25 лет.

31. Мицкевич Адольф, штабс-капитан, 35 лет.

32. Маймескулов Николай, капитан, 38 лет.

33. Талапиндов Николай, штабс-капитан, 32 года.

34. Успенский Иван, подпоручик.

VI. Центральный военный кружок.

35. Рогачев Николай, поручик, 27 лет.

36. Похитонов Николай, штабс-капитан, 26 лет.

VII. Обвиняемые в других преступлениях.

37. Тиханович Александр, подпоручик, 27 лет.

38. Сенягин Николай, сотник, 27 лет.

39. Фомин Матвей, хорунжий, 27 лет.

40. Шепелев Сергей, поручик, 26 лет».

Веру Фигнер продержали в Шлиссельбурге ровно двадцать лет: «Вся внутренность тюрьмы походила на склеп, камера – на гроб. Со всех сторон нас обступала тайна и окружала неизвестность. Не было ни свиданий, не переписки с родными. Ни одна весть не должна была ни приходить к нам, ни исходить от нас. Ни о ком и ни о чем не должны были мы знать, и никто не должен был знать, где мы и что мы.

«Вы узнаете о своей дочери, когда она будет в гробу», – сказал один сановник обо мне в ответ на вопрос моей матери. Наши имена предавались забвению. Вместо фамилий нас обозначали номерами. Я стала № 26.

Над всем стояла, все давила тишина, которая не для живых, а тишина мертвых, тишина, когда человек долго остается с покойником.

И был год как один день и как одна ночь.

Революционное движение было разбито, организация разрушена, Исполнительный Комитет погиб до последнего человека. Народ и общество не поддержало нас. Мы оказались одиноки. Туже затягивалась петля самодержавия и, уходя из жизни, мы не оставляли наследников, которые поддержали бы на том же уровне борьбу, начатую нами.

Никогда в сознании у меня не рождалось сожаления, что я выбрала путь, который привел сюда. Этот путь избрала моя воля – сожаления быть не могло. Сожаления не было, а страдание было. Затемненной душе грозила гибель. Осужденная, я чувствовала себя уже не общественным деятелем, а только человеком. Я забывала, что общественная задача еще не кончена.

Мне помогли друзья. Засветились маленькие огоньки, заговорили стены Шлиссельбурга, завязались отношения с товарищами. На пятом году, после общей голодовки, кончившейся неудачей, я услышала, как обо мне говорил самый одаренный из нас человек: «Вера принадлежит не только друзьям, – она принадлежит России». Эти слова давали задание для моей воли: стремиться быть достойной, задание работать над собой, бороться и преодолевать себя».

В сентябре 1904 года Веру Фигнер из Шлиссельбурга перевезли в ссылку на север. Потом ее перевели в Казань, потом в Нижний Новгород. Потом она ушла за границу, продолжила дело «Народной воли», потом вернулась в Россию, продолжила борьбу, была арестована и сослана. Она своими глазами увидела приближаемый ею крах династии и империи, увидела Советскую власть и в 1932 году, когда ленинцы-сталинцы поздравили героиню революционного движения с восьмидесятилетием, Вера Николаевна Фигнер ответила, что она – принципиальная противница смертной казни, и не может оправдать репрессии Государственного Политического управления против полностью невиновных людей. Сталин ее не тронул. Не хотел, видно, конца Александра II.