Видя, что она не отвечает, я схватил ее за руку и потянул обратно на кровать. Получилось грубовато и судя по тому, что Молли не принялась хохотать и барахтаться, как делала обычно, она и в самом деле задумалась всерьез.

– Да что с тобой? – прикрикнул я, нахмурившись. – Рассказывай, черт тебя дери, а не корчи из себя немую дурочку!

Она взглянула на меня, явно колеблясь и, кажется, жалея, что дала волю языку. Чтобы успокоить ее, я улыбнулся:

– Обещаю, что никому не выдам твоей тайны. Можешь быть спокойна.

Молли кивнула и решилась.

– Я знаю одного человека, который умеет делать золото из камней! – выпалила она и сразу же прикрыла рот ладошкой.

Я усмехнулся:

– Он сам поведал тебе об этом?

– Нет, я видела своими глазами, – серьезно ответила она, не замечая насмешки. – Я видела… видела… – Она понизила голос до почти беззвучного шепота, и я даже затаил дыхание, желая разобрать, что же могло так удивить малышку Молли. – Я видела слитки! – выдохнула она наконец. – Своими собственными глазами! Целую гору слитков на том месте, где прежде была груда камней!

Я покачал головой: надо же, у кого-то хватило совести так разыграть глупую женщину.

– И что же хотел от тебя хозяин слитков? – полюбопытствовал я. – Ну же, признавайся! Наверняка этот щедрый человек обещал тебе подарить целый слиток в обмен за одну ночь, проведенную с тобою. Или два? Или даже три! Конечно, ведь они ничего ему не стоили – ровно как и камни!

Я захохотал, довольный своей шуточкой. Молли даже не улыбнулась.

– Он ничего не хотел от меня. Я могла бы взять хоть дюжину, ему все равно. Мне кажется, он давным-давно сошел с ума: думает только о ней и даже разговаривает с ней!

– С кем?

– С книгой!

Молли снова спохватилась, не сболтнула ли чего-нибудь лишнего, и замолчала. Но я начал кое-что соображать.

– Погоди… «Он» – это тот отшельник, к которому ты ходишь убираться?

Служанка кивнула. Мордочка у нее стала перепуганная, а глаза круглые, как у сойки. Похоже было, она все-таки раскаивалась в том, что заговорила со мной. Но я не собирался отступать – услышанное не на шутку заинтересовало меня.

– Что за книга, Молли? О чем он говорит с ней? И как могло случиться, что ты увидела золото? Ну же, отвечай!

Она вздохнула, но, поняв, что избавиться от моих расспросов можно единственным способом, начала рассказывать.

Я никогда не интересовался, кто ее второй наниматель, и с удивлением услышал, что он бывший моряк. Молли затруднилась точнее назвать прежний род его занятий – ей самой было известно лишь то, что в своем последнем плавании он получил увечье и решил осесть на берегу.

– Увечье какого рода? – тут же спросил я.

– У него нет левого глаза. Он носит черную повязку.

– И как зовут твоего одноглазого колдуна?

Молли вздрогнула и взглянула на меня с таким ужасом, что я понял: она и впрямь считает его колдуном.

– Его зовут Якоб. Так он велел звать его: господин Якоб.

– Господин Якоб… – повторил я. – Давно ли ты работаешь у него?

Оказалось, что она ходит к нему с тех самых пор, как бывший моряк обосновался на западной окраине города. Молли смогла припомнить, что случилось это в конце осени, а нынче за окном набирала силу ветреная весна. Никто не знал, откуда он пришел, а весь его скарб составлял один легкий сундук, который он, не доверив никому, занес в новое обиталище сам. Дом, выбранный странным путником, оказался ему под стать: он носил название «Хромое Копыто», и одна его часть была полуразрушена. По словам Молли, под полом был глубокий подвал, в котором и проводил большую часть времени хозяин дома.

– Раньше я думала, что господину Якобу не хватило денег, чтобы заплатить за гостиницу или снять комнату у хозяйки на том берегу, и мне было жалко его. Но сейчас мне кажется, что он нарочно выбрал такое жуткое место – чтобы никто не приходил к нему. Там так страшно! А по вечерам кажется, будто в кустах возле стен кто-то шуршит и смотрит на тебя…

Якоб оказался очень придирчив к слугам. Слушая Молли, я пару раз ухмыльнулся, узнавая в его повадках себя самого. Первых двух служанок бывший моряк выставил, стоило им войти в дом, а последующие не задерживались у него дольше, чем на несколько дней.

– Обычно он малоразговорчив, – рассказывала Молли, – иной раз спросишь его о чем-то, а он в ответ только мычит, как немой. Но когда он выгнал прочь Берту, то орал ей вслед так, что соседи захлопывали окна, лишь бы не слышать его жуткой брани. А ведь Берта из тех женщин, что сами спуску никому не дадут, и поговаривают, что ее покойный муж помер оттого, что она огрела его кочергой по загривку и сломала ему шею, а после сказала, что он ночью спьяну свалился с лестницы.

Определенно, этот Якоб нравился мне все больше.