Шли ходко; миновав залитую грязью деревню, поднялись в предгорья, где было значительно суше, правда, то и дело приходилось форсировать разлившиеся до размера небольших речек ручьи и грязные «озера»-лужи.

По пути сделали привал у одного из ручьев – попить да оправиться.

– Случайно не знаешь, куда нас ведут? – улучив момент, Асотль обернулся к приятелю – теперь Сипака уже можно было так называть.

Он оказался парнем маленьким, юрким, глазастым, чем-то напоминавшим Шочи, да они, похоже, были ровесниками.

Только вот юный охотник был куда более жилистым, сильным, хотя с виду – ну полный заморыш, никакого сравнения с раздобревшими деревенскими парнями. Этакий лохматый большеглазый чертик.

– Нет, места вокруг незнакомые, – почесав нос, отозвался Сипак. – Я сам из Чалко, это далеко на западе. Там и охотился.

– А сюда как забрел? Что молчишь? Ну ясно – соглядатай.

– Тихо ты! – Парень вспыхнул. – Язык у тебя, дружище Асотль, ну точно без костей.

– Да ла-адно, – совсем по-русски протянул молодой человек. – Не хочешь говорить – и не надо.

– А ты сам-то откуда?

– А я и не скрываю – из Шалтокана.

– Ага… Скажи еще, что купец, – слыхали мы уже эту байку.

– Да нет, не купец, просто из храма сбежал.

– Откуда?!! – Глаза охотника, черные и без того довольно большие для такого узкого лица, округлились от ужаса и стали еще больше. – Что ты такое говоришь?

– Так то и говорю – с жертвенника сбежал. Что-то не захотелось в гости к богам. Рановато как-то!

– Как… сбежал?!

– А так: заехал главному жрецу в морду – ноги в руки и поминай, как звали.

Асотль явно наслаждался нешуточным смятением товарища: ну еще бы – даже говорить такое было настоящим святотатством, а уж проделать… У Сипака просто не находилось слов.

– Нет, ты не шутишь? Поклянись!

– Клянусь задницей Тескатлипоки!

– Чем-чем ты клянешься?

Конец беседе положил один из безымянных «сержантов», грубо пнув севшего на корточки охотника – тот оказался к нему ближе:

– Хватит болтать, бездельники, а ну поднимайтесь!

Снова построились в колонну и зашагали дальше – так и шли без остановки до самого вечера… Впрочем, не до самого: еще не совсем стемнело, когда у широкого ручья показалось какое-то большое селение.

– Ну, почти пришли, – обернувшись на носилках, Есуакатль горделиво расправил плечи. – Вот он, наш славный город Мешикальтцинко, о котором вы, глупая деревенщина, небось раньше только слышали. Ничего, скоро увидите… Его улицы, его храмы, дворы…

«Две панельные трехэтажки и старый, выстроенный еще пленными немцами клуб – вовсе не повод, чтобы гордо именовать утопающую в грязище деревню поселком городского типа», – в шутку подумал Перепелкин-Асотль. Ну ничего себе – «славный город»! Одни гнусные хижины да грязь, грязь да хижины. Пара храмов – приземистые, низкие, из какого-то пегого камня, и такой же дворец – вероятно, гордость местного вождя. Но ничего не скажешь, по размеру точно город: хижин и грязи много.

Новобранцев разместили в длинном, сложеным все из того же пятнистого камня сарае, в числе таких же, как и они, рекрутов. Снаружи тотчас же пошел дождь, быстро перешедший в ливень – заменявшую дверь циновку давно сорвал ветер, и на полу сразу образовались лужи.

«Отель „Атлантик“», – хмыкнул себе под нос Асотль и обернулся на свист: свистел Сипак – уже присмотрел место в относительно сухом углу.

– Тут и заночуем. Смотри – циновки, кажется не очень гнилые.

Сервис на высшем уровне!

Впрочем, от бытовых условий солдат Советской армии – по крайней мере в той части, где служил Перепелкин, – все это отличалось весьма незначительно. И покормили точно такой же бурдой – холодным кукурузным месивом. Спасибо и на этом.

Быстро стемнело, уставшие за день парни полегли спать. Снаружи все так же хлестал дождь, и залетавший в казарму ветер, кроме брызг, приносил с собой сильный специфический запах давно не чищенной выгребной ямы.

А утром сразу приступили к занятиям. Для начала выстроившихся на просторном дворе новобранцев проверил самолично Есуакатль – «взводный», как про себя именовал его Асотль. По всей видимости, начальство рангом повыше новое пополнение занимало мало – да не так уж его много и было, пополнения-то, всего человек с полсотни, а то и меньше.

Надо отдать должное, «взводный» разобрался со всеми быстро: сначала просто спрашивал, умеет ли кто стрелять из лука, владеть оружием – мечом, копьем, палицей. Ха, нашел что спросить с деревенских! Нет, конечно, имелись в деревнях и охотники, да только кто ж станет их отдавать в общее войско? Как всегда, спровадили самых глупых, бездельников и тупых неумех. Те, кто хоть чем-то выбивался из общей массы, были, как и Асотль с Сипаком, ловко пойманными чужаками… Которым в войске вообще-то кое-что светило! Как-никак – социальный лифт.