— Ну ты и циник!

— Да расслабься, Фил! — Джонни посмотрел на свое отражение в металлической двери лифта и не нашел ни единого недостатка. Затем снял шляпу и пригладил волосы. — Все готово?

— Да, уже больше часа. Есть только одно «но»… Послушай меня, ладно?

Лицо Фонтейна превратилось в маску, но он приготовился слушать. В конце концов, это Фил Орнштейн предложил ему семилетний контракт. Если честно, то гонорар Джонни не устраивал, но разве в деньгах дело? Именно Фил убедил руководство студии, что голос Фонтейна можно снова сделать популярным, а его имидж выпивохи-скандалиста, во-первых, необоснован, а во-вторых, только подхлестнет интерес зрителей.

— Знаю, ты хотел сделать музыкальным редактором Эдди Нильса. Если ты настаиваешь, мы возражать не будем.

Джонни нажал на кнопку «Стоп», и лифт остановился. Именно Эдди Нильс работал с Джонни, когда его песни стали хитами. Тогда Фонтейн явился к нему домой и не уходил, пока старик не согласился устроить прослушивание прямо в облицованной мрамором прихожей. Несмотря на мерзкую акустику, голос Джонни звучал божественно, и Эдди согласился с ним работать.

— Хочешь сказать, что Эдди здесь нет?

— Именно! — поговорил Фил, похлопав себя по животу. — У него обострение язвы желудка. Вчера ночью его увезли в больницу. Он поправится, но…

— Но здесь его не ждут.

— Правильно, не ждут. Он отличный профессионал, не спорю, только у нас на примете есть другой парень. Специально для тебя.

Хорошо хоть, что у Фила хватило такта сказать «для тебя», а не «ради твоего возвращения»!

— Эдди вам никогда не нравился, — мрачно сказал Джонни. — Я даже знаю, кто новый продюсер! Тот парень, что играет на тромбоне!

— Да, это Сай Милнер, и он не так молод — ему уже за сорок. По нашей просьбе он подготовил несколько ремиксов.

Милнер играл на тромбоне в группе Лесса Галли, однако уже после ухода Джонни, так что раньше они никогда не встречались.

— Когда вы его пригласили? Вчера?

— Угу, он быстро работает. О его работоспособности ходят легенды.

«Значит, он легенда, а я старый пень!»

— А что с теми песнями, что приготовил Эдди?

— Мы обязательно включим их в новый альбом!

Фил пригладил волосы, которых у него почти не осталось. Похоже, он бессознательно копировал жесты собеседника.

— Почему ты уверен, что я начну артачиться? — Джонни снова нажал на кнопку «Стоп», и лифт поехал. — Успокойся, Фил, я профессионал. Обязательно попробуем старину Сая и его ремиксы! Вдруг выйдет что-нибудь стоящее?

— Спасибо, Джонни!

— Мне всегда нравились вежливые евреи!

— Да пошел ты!

— А смелые — еще больше!

Фонтейн вышел из лифта и направился к студии 1А, единственной, которая вмещала оркестр. Распахнув двери, Джонни прямиком направился к пепельному блондину в английском твидовом костюме и толстых очках в роговой оправе. Настоящий учитель начальных классов! А фигурой блондин больше напоминал спортсмена, чем музыканта! Джонни и Сай Милнер познакомились, обменявшись ничего не значащими фразами. Фонтейн щелкнул пальцем по микрофону, и Милнер кивнул.

Дав краткие указания инженеру-акустику, Сай занял место за дирижерским пультом. Музыканты были готовы и ждали его сигнала. Милнер снял пиджак, обнажив мускулистые руки, и взмахнул палочкой. Джонни потянулся к микрофону.

— За работу, господа! — скомандовал Милнер.

Больше он не произнес ни слова.

С самого первого аккорда Джонни старался доминировать над оркестром, который собрал Эдди Нильс. Казалось, время повернулось вспять! Он по-прежнему может петь! Даже лучше, чем раньше.

Песня закончилась, и собравшиеся в кабине для прослушивания беззвучно зааплодировали.

Милнер грузно опустился на табуретку. Фонтейн спросил, понравилось ли ему, но Сай не ответил. Музыканты приготовились играть ту же песню снова, и Милнер, ничего не сказав, махнул палочкой. Он не произнес ни слова и после второй попытки, лишь записывал какие-то ноты.

— Что ты делаешь?

Сай лишь молча покачал головой. Джонни вопросительно посмотрел на Фила, тот понял, что от него требуется, и пригласил обоих в кабину дня прослушивания.

— Пол-оркестра мы распускаем, — заявил Милнер.

Не «думаю, что…» или «может, нам стоит…», а утверждение в резкой безапелляционной форме. Джонни вознегодовал. Именно с этим оркестром он записал все свои хиты! Именно такие песни и музыка нужны людям!

Милнер слушал его спокойно, не перебивая, а когда Фонтейн выдохся, передал Филу листок, на котором были написаны имена тех, кого можно отослать домой. Орнштейн вопросительно посмотрел на Сая, а тот сказал, что ему все равно, кто это сделает.