никакого другого самостоятельного значения и никакой другой

самостоятельной значимости, кроме того значения и той значимости, которые

получаются из восприятия, и никакая другая связь не должна

находить оправдания, кроме той, которую можно доказать в явлении.

Прочную опору с субъективной стороны эмпирическое познание имеет

в том, что сознание обладает в лице восприятия своей собственной

непоосредственпой данностью и достоверностью.

Примечание. В эмпиризме заключается великий принцип,

гласящий, что то, что истинно, должно быть в действительности и

наличествовать для восприятия. Этот принцип противоположен

долженствованию, которым тщеславится рефлексия, презрительно

противопоставляя действительности и данности некое потустороннее,

которое якобы пребывает и существует лишь в субъективном

рассудке. Подобно эмпиризму, философия также познает (§ 7)

лишь то, что есть, она не признает ничего такого, что лишь

должно быть и, следовательно, не существует. — О субъективной

стороны следует также признать важность заключенного в эмпиризме

принципа свободы, согласно которому человек должен сам видеть,

должен сам присутствовать в том, что он признает достоверным в своем

знании. Последовательное проведение эмпиризма, поскольку он

ограничивается со стороны содержания конечным, отрицает вообще

сверхчувственное или, по крайней мере, познание и определенность

последнего и оставляет за мышлением лишь абстракцию, формальную

всеобщность и тожество. Основная ошибка научного эмпиризма состоит

всегда в том, что он пользуется метафизическими категориями:

материя, сила, одно, многое, всеобщность, бесконечность и т. д., и,

руководясь такими категориями, умозаключает дальше, исходя, как из

предпосылки, из форм умозаключения и при этом не знает, что он сам

80

содержит в себе метафизику, сам занимается ею; он, таким образом,

пользуется вышеуказанными категориями и их сочетаниями

совершенно некритично и бессознательно.

Прибавление. От эмпиризма исходил клич: перестаньте вращаться

в пустых абстракциях, смотрите с открытыми глазами, постигайте

человека и природу, как они предстоят перед вами здесь, пользуйтесь

настоящим моментом, — и нельзя отрицать, что в этом призыве

заключается существенно правомерный момент. Здешнее, настоящий

момент, посюстороннее должно заменить собою пустую

потусторонность, паутину и туманные образы абстрактного рассудка. Этим

приобретается также прочная опора, отсутствие которой чувствовалось

в прежней метафизике, т. е. приобретается бесконечное определение.

Рассудок подбирает лишь конечные определения; последние лишены

в себе устойчивости, шатки, и возведенное на них здание обрушивается.

Разум всегда стремился к тому, чтобы найти бесконечное определение,

но еще не наступило тогда время, чтобы найти это бесконечное

определение в мышлении. И это стремление ухватилось за настоящий момент,

за «здесь», за «это», которое имеет в себе бесконечную форму, хотя и не

в истинном существовании этой формы. Внешнее есть в себе истинное,

ибо истинное действительно и должно существовать. Бесконечная

определенность, которой ищет разум, существует, таким образом,

в мире, хотя она и существует не в своей истине, а в чувственном

единичном образе.

Далее, согласно воззрению эмпириков, восприятие есть форма,

в которой мы должны постигать предметы внешнего мира, и в этом

состоит недостаток эмпиризма. Восприятие, как таковое, всегда есть

нечто единичное и преходящее; познание, однако, не останавливается

на нем,а в воспринятом единичном оно отыскивает всеобщее и

пребывающее, и это составляет переход от простого восприятия к опыту. — В опыте

эмпиризм пользуется преимущественно формой анализа. В восприятии

мы имеем многообразное конкретное, определения которого мы

должны разобрать, подобно тому, как снимают слои с луковицы. Это

расчленение имеет, следовательно, для эмпиризма тот смысл, что мы

разъединяем сросшиеся определения, разлагаем их и ничего к ним не