— В Аргентину?! Лула, да ты с ума сошла! Скажи мне, где ты, и я за тобой приеду. Обещаю, я не стану сообщать в полицию о Сейлоре. Пусть делает что хочет, это не моя забота.

— Мама, я вешаю трубку.

— Нет, детка, подожди! Может, тебе что-нибудь нужно? Тебе нужны деньги? Я пошлю тебе, если ты скажешь куда.

— Мама, я не такая дура. Мы с Сейлором вышли на большую дорогу. Грабим винные магазины. Разве ты об этом не читала?

Мариэтта расплакалась:

— Лула! Я люблю тебя, детка. Я только хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

— Мама, у меня все хорошо. Поэтому я тебе и позвонила, чтобы ты не беспокоилась. Мне пора.

— Ты мне еще позвонишь? Я буду сидеть у телефона.

— Мама, успокойся, не сходи с ума. Береги себя.

Лула повесила трубку.

Сейлор танцевал с крашеной блондинкой в сиреневом платье. Увидев их, Лула подошла к бару, схватила пивную бутылку и запустила ей в Сейлора. Бутылка отскочила от его спины и зазвенела об пол, подпрыгнув, но не разбившись. Он повернулся и посмотрел на Лулу. Больше никто в зале не обратил внимания на происходящее. Лула выбежала вон. Когда Сейлор нашел ее, она сидела на земле прислонившись к машине. Глаза у нее были мокрые, покрасневшие, но она не плакала. Сейлор опустился на колени рядом с ней:

— Я просто убивал время, ждал, когда ты вернешься, глупышка.

— Это я здесь с тобой убиваю время, Сейлор.

— Милая, прости. Это ничего не значит. Давай поднимайся, да поедем.

— Оставь меня одну на минутку. Мама меня из себя вывела, да еще я увидела, как ты танцуешь с этой прошмандовкой. Как я, по-твоему, должна была себя чувствовать?

— Говорил же тебе, не звони ей.

Сейлор стоял, облокотившись на капот, до тех пор, пока Лула не поднялась и не залезла в машину. Тогда он тоже сел в машину и завел мотор. Лула взяла с заднего сиденья синий полотняный пиджак Сейлора и набросила его на плечи. Она поцеловала Сейлора в щеку, положила голову ему на плечо и уснула. Сейлор тронулся с места.

— Джонни! Наконец-то! Я уж думала, ты никогда не позвонишь.

— Есть новости, Мариэтта. Лула и Сейлор были здесь. Они съехали из отеля «Бразилия» два дня назад.

— Послушай, Джонни. Лула звонила мне вчера вечером. Она узнала, что ты в Орлеане, поэтому они уехали.

— Она тебе сказала, откуда звонит?

— Нет, но мне кажется, они направляются на запад, может быть, в Техас, может, в Хьюстон. Деньги у них, должно быть, на исходе. Не думаю, что у Сейлора что-то было, а Лула сняла со своего счета шестьсот долларов.

— Какой у нее был голос? С ней все нормально?

— Да как с ней может быть все нормально, Джонни? Она пыталась мне что-то втолковать. Делает вид, что все отлично, бросает мне вызов.

— Мариэтта, она просто пытается повзрослеть, вот и все. Дело не в тебе. Я не пытаюсь тебя обидеть, оскорбить, но Лула должна была освободиться от тебя, она сделала выбор. Я понимаю, что для тебя это нож острый.

— Да как ты можешь понять? Она моя плоть и кровь. Лула моя дочь, Джонни. Я еду в Новый Орлеан.

— Остынь, Мариэтта. Тебе нет смысла приезжать сюда, пока я не нападу на их след. Может, они уже на полпути в Чикаго.

— Они едут на запад, Джонни. Я точно знаю. Может, в Калифорнию. Лула всегда хотела туда поехать. Я прилечу в семь часов вечера. Встреть меня в аэропорту, и мы поедем искать дальше.

— Я встречу тебя, Мариэтта, если ты так хочешь, но я против.

— В семь вечера. Мы можем поужинать в «Галатуар». Закажи столик.

Мариэтта бросила трубку.

Джонни повесил трубку и вышел на балкон своего номера, выходивший на Барраккс-стрит. Часы показывали час ночи, воздух был теплым, но влажным. Откуда-то доносился квакающий голос Бэбса Гонзалеса, [21] распевающего по радио свой хит «Орнитология». «Все коты собрались на углу, — пел Бэбс Гонзалес, — они поджидают своих кисок». Джонни раскурил сигару «Ойо де Монтерей» и швырнул спичку на улицу.

В 1950 году Элиа Казан [22] снимал здесь фильм «Паника на улицах». Джонни где-то читал, что в нем сыграл свою первую роль Джек Пэлэнс. [23] Пэлэнс, перенесший пластическую операцию после автокатастрофы, с лицом, превратившимся в подобие монгольской маски, играл Блэкки, загадочного неумолимого убийцу. Пэлэнс мог изобразить ярость как никто другой из его современников, подумал Джонни. Нужно знать, что такое отчаяние, чтобы так сыграть.

— Я еще не отчаялся, — произнес Джонни вслух. Он выпустил струю сигарного дыма в ночной туман. Если человек не в состоянии убедить себя в чем-то, вряд ли он сможет убедить других.

За «Орнитологией» последовали Кинг Плежер и Бетти Картер с «Маленьким красным волчком». «Ты заставляешь меня вертеться», — пели они. Джонни простоял на балконе, пока не кончилась песня. Он придумал рассказ о человеке с ужасной болезнью, которая не дает ему вспомнить что-либо, пока он не покалечит себя.