Особенно классно досталось Шуту – он отключился. Бас оказался повыносливее, но и он на некоторое время вышел из строя, согнувшись пополам от боли. Подвело Артема то, что он недооценил Писклю.

Эта девица оказалась ловкой и подвижной, как ртуть. Он надеялся просто оттолкнуть ее в сторону и ринуться вверх по лестнице, тут уж было не до мести, но она схватила его за руку и рванула Артема на себя. Он не удержал равновесия и повалился на пол. Почти сразу вскочил на ноги, но было уже поздно.

Один на один девица не выстояла бы против него и пяти минут, потому что дралась она чисто по-бабьи. Но она и не собиралась с ним дуэли устраивать, в ее задачу входило просто придержать его, пока не придет в себя Бас.

Ну а Бас следовал технике «медведь бьет, потому что медведь сильный». Он не утруждал себя какими-то особыми приемами и видами боевых искусств, просто давил противника своим немалым весом и грубой силой. Артему, измотанному сотрясением мозга и изрядной потерей крови, этого хватило.

В тот вечер количество травм у него здорово прибавилось, хоть коллекцию собирай! Сначала его бил один Бас, потом к нему присоединился очухавшийся и очень злой Шут. Пискля в действе не участвовала, она лишь наблюдала и комментировала.

Он отключился раньше, чем они закончили, и пришел в себя, лежа в луже собственной крови и среди ставшей уже привычной компании улиток. Ему оставили свет, но вряд ли это являлось актом милосердия с их стороны. Скорее они просто любовались тем, что с ним сотворили своими руками.

Артем не боялся. Без переломов как-то дело обошлось, к счастью, ссадины и порезы заживут, да и вообще, боль – не причина для душевного надлома. Наоборот, он очень хотел бы поквитаться со своими тюремщиками, только достойного способа сделать это пока что не имелось в его распоряжении.

На некоторое время его оставили в покое. Артем бродил туда-сюда по комнате, как кот ученый на цепи, пытался вырвать эту гадкую цепь из стены – без толку, приварили ее крепко. Единственным его развлечением оказалась возможность подслушивать разговоры в верхнем помещении.

В этом здании вообще была любопытная акустика: он мог слышать то, что происходило наверху, а его крики, судя по всему, до комнат не долетали. Хотя это вряд ли являлось дополнительной проблемой – едва ли в этом доме найдется хоть кто-нибудь, желающий ему помочь.

Подслушав один их разговор, Артем и узнал, почему он все еще жив.

– Ну как она умудрилась удрать? – возмущался Бас. – Эх, окажись я там, я бы ее…

– И что бы ты сделал? – Пискля была настроена далеко не так оптимистично. – Ты у нас, знаешь ли, вовсе не мастер маскировки! Меня надо было послать, я бы ее в два счета догнала! Понятно, что она обдурила тех, кого за ней послали, а вот со мной такой номер не прошел бы – никогда! Мы, женщины, все одинаково хитрые.

– Вы, женщины, лучше бы помолчали, – посоветовал ей Шут. – Если босс узнает, что ты критикуешь его решения, мало тебе не покажется. Или ты себя незаменимой считаешь?

– Ничего я не считаю!

Артем был очень рад услышать все эти реплики. Не о том, конечно, что у Пискли – еще не выстроенная окончательно самооценка, а о том, что Агния сумела убежать от них. Это давало некий шанс и ему и, что самое главное, оберегало ее.

Осознавать, что теперь она осталась совсем одна, было больно. Во время их последней встречи, еще до своего похищения, Артем и предположить не мог, что все это так серьезно. Если бы только знать заранее! Он нашел бы способ разобраться с этим делом – и не валялся бы в этом случае на грязном от слизи и крови полу.

Но кто же мог предвидеть такое?

Голоса наверху по-прежнему оставались для Артема единственным источником информации, но ничего путного они ему больше не поведали. Обсуждались какие-то фильмы, спорт, общие знакомые, а на интересующие его темы – тишина. Артем очень надеялся, что к ним хоть разок зайдет их загадочный «хозяин», чтобы получить представление хотя бы о его голосе, но, кроме этой троицы, в доме никого больше не было.

По крайней мере, никого из людей. Довольно часто сверху доносились некие странные звуки, напоминавшие приглушенные крики животных. Не мяуканье или лай, а именно крики боли – Артем не хотел даже задумываться о том, что там происходит.

Потолок в его темнице протекал изначально, но вот из какой-то трубы закапала уже вовсе не вода. На пол с мягкими шлепками падали алые капли, очень ясно заявлявшие, что наверху творится нечто предельно извращенное.

Артема больше не трогали, даже Пискля не заходила, не рвалась к нему со скальпелем своим любимым поиграться. Решили, вероятно, что он может и не выдержать.

Артем отнюдь не был уверен, что они так уж неправы. Его раны болели, но к этой стабильной глухой боли он уже почти привык. Пугало его то, что некоторые порезы, нанесенные скальпелем, уже, похоже, начинали гноиться, он ощущал слабость, граничившую с сонливостью. Кормить его явно никто не собирался, а когда он во время их прошлого визита не выдержал и попросил воды, ему посоветовали глотнуть из помойного ведра.