Тарани огляделась. Повсюду сидели группки мускарийцев в одинаковых шляпах — очевидно, это и были семьи. Но не успела она открыть рта, чтобы ответить, как церемониймейстер призвал собравшихся к тишине.

— Прежде чем мы все приступим к трапезе, я хотел бы представить вам особу, столь изысканно украсившую королевский стол! Она прибыла к нам с другого конца леса. Поднимитесь к нам, милочка, пусть народ вас поприветствует!

Он протянул руку и поднял на помост Хай Лин! Рядом с пузатым церемониймейстером чародейка выглядела маленькой и хрупкой. Она робко улыбнулась и поклонилась, а публика захлопала в ладоши. Аманитус побледнел и утер пот со лба.

— Не стоит привлекать к себе внимания, — пробормотал он. — Пожалуйста, милые девочки, будьте осторожнее!

Его величество, естественно, сидел на самом почетном месте во главе стола. Он сдвинул корону на затылок, чтобы не мешала, и повязал под двойным подбородком салфетку. Никого не дожидаясь, правитель принялся за еду и жевал с явным наслаждением!

За спиной у него стояли два широкоплечих верзилы в одинаковой серой форме — разумеется, охранники. По одну сторону расположился церемониймейстер, а по другую восседала пышно разодетая дама с алыми густо накрашенными губами. Она была очень высокая, полная, с широкой нижней челюстью и огромным ожерельем из блестящих зеленых камней.

Сосед по столу сообщил Вилл, что это главная придворная певица и близкая подруга короля. Она прославилась, исполняя оперные арии.

— Это лучшая в мире певица! — шумно восхищался мускариец. — Наш король окружает себя только избранными, достойнейшими людьми. Непревзойденными мастерами развлечений!

Сосед не преминул показать Вилл их всех: художника (равного которому на всем свете не сыщешь), артистов (только самых талантливых). Немного поодаль сидели канатоходец и женщина в голубом, поэтесса (разумеется, гениальная). Возле короля суетились шуты, а музыканты были готовы в любой момент заиграть.

— Мы сегодня увидим их выступление? — с любопытством спросила Вилл, хотя все эти разговоры о «лучших в мире» вызывали у нее сомнение.

— Ну конечно же! Конечно!

И публике не пришлось долго ждать. Канатоходец взбежал вверх по лестнице и ступил на веревку, натянутую между башней и деревом высоко над головами зрителей. Осторожно балансируя и для равновесия держа в руках длинный шест, он босиком прошелся туда-сюда. От этого зрелища у девочек слегка закружилась голова. Потом акробат взял велосипед и с легкостью проехал по канату.

Все аплодировали. Все улыбались или смеялись. Все сошлись на мнении, что это удивительно, невероятно, чудесно и талантливо. Тарани, помня наказ Аманитуса, тоже улыбалась и смеялась, хоть это всеобщее веселье и казалось ей насквозь фальшивым.

На десерт придворная певица решила исполнить арию. Она влезла на возвышение и предстала перед зрителями во всем великолепии. Когда она набрала в грудь воздуха, ожерелье высоко подскочило, и солнечные лучи отразились от сверкающего каскада зеленых камней. Голос у нее был сильный, мощный. Он волной разливался по всему двору замка. Зрители благоговейно застыли, плененные музыкой. Вилл и Корнелия тоже поддались общему настроению.

И только Тарани пыталась отстраниться от пения. Оно проникало ей в голову, словно сквозняк. Как пульсирующий ледяной поток, оно дробило мысли на жалкие кусочки. Огненная чародейка еле сдерживалась, чтобы не зажать уши ладонями.

После пира началась грандиозная праздничная программа в честь короля. На этот раз своими талантами собирались похвалиться простые мускарийцы. Первым выступал Аманитус, и его декламация имела большой успех. Одна Тарани заметила, какой вымученной была его улыбка и чего ему стоило сохранять жизнерадостный вид.

— Ну, кто следующий? — крикнул церемониймейстер и хлопнул в ладоши. — Выходите и покажите, на что вы способны! Посвятите свое выступление его величеству! Каждый из нас должен сделать всё возможное, чтобы порадовать короля!!!

Какой-то шут взобрался на помост и продемонстрировал, как он умеет шевелить ушами. Потом на сцену вспрыгнул другой и прошелся колесом. Король расхохотался как ребенок и захлопал в ладоши. Его доброе лицо от смеха сморщилось, будто печеное яблоко.

«Наверное, он слишком много смеется, — подумала Тарани. — Хотя обычно морщины появляются у тех, кто часто волнуется и переживает».

— Как все-таки приятно повеселиться от души, — прошептала Вилл, согнувшись пополам от хохота.

На помост снова взошла придворная певица.

— А сейчас настал черед конкурса песен! — провозгласила она. — Я надеюсь увидеть на сцене немало юных талантов. Именно так я сама когда-то начала карьеру оперной дивы. Возможно, многие из вас еще помнят, как я получила первый приз на музыкальном фестивале!