Одна из собачек женщины тут же ко мне подскочила и вцепилась в мою баранку зубами. Собачка была маленькая, поэтому я ее не боялась. Я тянула баранку на себя, а собачка – на себя. Собачка рычала, а я – орала. Женщина стала тянуть собачку за ноги, а папа – меня за туловище. Мы с собачкой крепко держали баранку.

– Перетягивание каната я видел, а перетягивание баранки вижу впервые, – заметил Вася, который стоял и смотрел на нашу возню.

Мы с папой были сильнее, чем женщина с собачкой и уже должны были перетянуть баранку, но папа вдруг меня отпустил, а женщина в этот момент потянула собаку за ноги. Баранка осталась у нее во рту. Я заорала что есть мочи. Собака с добычей кинулась в овраг. Я побежала следом. Папа с женщиной бежали за нами и ругались.

– Дайте собаке мячик, а ребенку – другую баранку, – спокойно посоветовал Вася, но его никто не услышал.

Мы упали вместе. То есть я упала на собаку. Она заскулила и выпустила баранку из пасти. Я ее забрала. Так что мы победили. Потому что папа в этот момент подхватил меня на руки, а женщина вцепилась в свою собаку.

– Нельзя, фу, фу, – почти кричал папа, вытаскивая у меня изо рта грязную баранку. Он, наверное, перепутал меня с собакой, поэтому говорил «фу».

– Ты вся испачкалась! Я только вчера тебя мыла! Нельзя себя так вести! – причитала женщина над своей собакой, как будто она была девочкой.

– Нужно воспитывать своих детей, – сказала женщина папе.

– Наденьте на собаку намордник, – ответил папа.

– С вами даже погулять спокойно нельзя, – заключил Вася.

А еще мне нравится трогать машины, которые стоят вдоль дома.

– Нельзя, – ругается папа, – сигнализация сработает. Не трогай.

Но я, конечно же, трогаю и иногда бью по ним лопаткой.

– Сима, только не эту машину. Пожалуйста, отойди от нее, – сказал папа.

Я занесла лопатку над белым большим джипом. И вдруг сработала сигнализация.

– Сима! – закричал папа.

Я была ни при чем. В этот момент из подъезда вышла хозяйка машины, услышала папины крики и специально нажала кнопку на брелоке, чтобы машина запикала и замигала.

– Я думала, она испугается, – призналась женщина, которую я заставила все время нажимать на брелок. Если она переставала, я начинала кукситься.

– Нет, ей очень нравится, – ответил папа.

Я стояла и смотрела, как мигает и играет машина.

– Мне пора ехать, – сказала женщина.

Я заплакала и протянула к ней руки.

– Ну что мне с тобой делать? – ахнула женщина, и мы стояли еще минут пять.

– Простите. – Папе было неловко.

– Да нет, мне приятно, – ответила женщина, но очень грустно.

Я увидела кошку и отвлеклась от машины.

– До свидания, – сказал папа женщине.

– Приходите еще, – пригласила она.

Мама каждый раз возмущается – ну кто сказал, что с детьми должны гулять именно мамы? Почему если женщина не любит гулять с коляской, то на нее смотрят как на чумную. Есть же женщины, которые не любят готовить, есть такие, кто терпеть не может гладить или мыть посуду. Есть мужчины, которые не могут вбить гвоздь и не умеют водить машину. Почему гулять с коляской считается женским делом? Мама со мной выходит гулять только в крайних случаях.

– Ой, Сима вышла с мамой. Наверное, снег пойдет, – ахает консьержка.

Мама секунду думает, ответить или промолчать, и обычно проходит мимо.

– Ой, с Симой мама гуляет. Стадо мамонтов где-то сдохло, – встречает нас соседка.

На третьем мамонте мама не выдерживает и срывается – не всегда вежливо.

Было холодно. А в холод мама вообще не может гулять. Понимает ее только одна мама из песочницы, у которой на холод аллергия. Она признается в этом, краснея и бледнея, как будто это невесть какое преступление, потому что ее свекровь считает, что аллергия на пыльцу, цветение и цитрусовые – это заболевание, а аллергия на холод – каприз. Вот и гуляет бедная женщина, покрываясь на морозе коростой – на радость свекрови.

– Иди проветрись, тебе надо, – сказал как-то маме папа. – Сходи воздухом подыши.

– Не хочу, – ответила мама.

– Иди, лучше будешь себя чувствовать. Точно тебе говорю.

Мама не стала с ним спорить. Она говорит, что чем больше семейный стаж, тем меньше смысла спорить с мужем. Она надела старую куртку, шарф, шапку и взяла коляску.

– Пойдем, – сказала мама мне.

Я не узнала ее в одежде – никогда в куртке не видела. Я вцепилась в коляску, думая, что незнакомая женщина, которая говорит маминым голосом, заберет коляску. Всю прогулку я сидела не двигаясь и охраняла коляску.

– Будем кататься с горки, – решила мама.

Я не могла ей сказать, что с этой горки я не езжу – она для детей постарше и внизу нужно быть осторожной – там дерево. Мама села на ледянку, посадила меня на колени и съехала. Я под деревом прошла. Мама – нет. Она вляпалась в ствол лбом, не успев затормозить. К тому же отбила себе копчик.

Домой мы вернулись рано. Мама со здоровенной шишкой на лбу и синяком на попе. Я – чуть не плача, потому что так и не узнала маму в странной женщине в куртке.