— Между дьяволом и морской пучиной. — Лилит щелкнула пальцами, и волки сели. — Боги никогда не предлагают своим слугам достойный выбор, правда? А я могу.

— Ты — смерть.

— Нет, нет и нет. Я — жизнь. Они лгут. Это они — смерть. Плоть и кости, разлагающиеся в земле. Что могут дать тебе боги? Семьдесят пять, восемьдесят лет? Ничтожно мало.

— Я проживу столько, сколько мне отмерено.

— И будешь дурой. Я считала тебя умнее и практичнее. Ты знаешь, меня не победить. Ты уже устала, измучена, и тебя одолевают сомнения. Предлагаю выход — но не только. Гораздо больше.

— Стать подобной тебе? Охотиться и убивать? Пить кровь?

— Как шампанское. О, этот вкус первой крови… Я тебе завидую. Этот первый пьянящий глоток, момент, когда забываешь обо всем, кроме тьмы.

— Я люблю солнце.

— С твоей-то кожей? — Лилит весело рассмеялась. — После часа на пляже ты поджариваешься, как бекон. Я покажу тебе прохладу. Холодную, холодную тьму. Она уже внутри тебя — ждет, пока ее освободят. Чувствуешь?

Гленна лишь покачала головой — на самом деле она действительно ощущала тьму.

— Лгунья. Пойдем со мной, Гленна, и ты всегда будешь рядом. Я подарю тебе жизнь, вечную жизнь. Вечную юность и красоту. Силу, во много раз превосходящую ту, что дали тебе боги. Ты будешь править собственным миром. Я дам его тебе — твой мир.

— Зачем тебе это?

— А почему бы и нет? У меня много миров. И мне нравится общество таких женщин. Что для нас мужчины? Лишь орудия. Захочешь, и они будут твоими. Я предлагаю тебе этот щедрый дар.

— Ты предлагаешь мне проклятие.

Смех Лилит звучал мелодичной, чарующей музыкой.

— Боги пугают детей россказнями про ад и вечное проклятие. Используют эти сказки, чтобы держать вас в повиновении. Спроси Киана, согласен ли он променять бессмертие, красоту, молодость и гибкое тело на оковы и ограничения смертных людей? Уверяю тебя, никогда. Пойдем. Пойдем со мной, и я подарю тебе величайшее из наслаждений.

Она шагнула вперед, и Гленна, подняв обе ладони, выжала все, что только можно, из своей стынущей от ужаса крови и попыталась построить магический круг.

Лилит взмахнула рукой. Ее синие глаза наливались кровью.

— Думаешь, твоя жалкая магия остановит меня? Я пила кровь колдунов, питалась ведьмами. Они все во мне — и тебя ждет та же участь. Пойдешь сама — получишь жизнь. Будешь сопротивляться — смерть.

Лилит приблизилась, и волки встали, готовые последовать за ней.

Гленна почувствовала глубоко внутри какое-то первобытное ощущение: завораживающее, восхитительное и темное притяжение. Казалось, сама кровь отвечает на призыв. Вечность и сила, красота и юность. В обмен на одно мгновение.

Достаточно лишь протянуть руку.

В глазах Лилит ярким пламенем полыхало торжество. Она улыбнулась, обнажив клыки.

С мокрым от слез лицом Гленна повернулась и прыгнула со скалы в пенящиеся волны. Она выбрала смерть.

Проснувшись, Гленна села на постели, в ее ушах еще звучал крик. Но кричала не она. Ей все еще слышался голос Лилит, ее яростный вопль.

Задыхаясь, Гленна вылезла из кровати. Закутавшись в одеяло, дрожа от ужаса и холода, стуча зубами, она бросилась вон из комнаты и побежала по коридору, словно за ней гнались демоны. Инстинкт привел ее в единственное место в доме, где она чувствовала себя в безопасности.

Очнувшись от глубокого сна, Хойт обнаружил в своих объятиях плачущую обнаженную женщину. В предрассветной мгле ее лицо было почти неразличимо, но Хойт узнал ее тело, ее запах.

— Что? Что случилось? — Он хотел оттолкнуть девушку, схватить лежащий у кровати меч. Но Гленна льнула к нему, как плющ к дубу.

— Нет. Не уходи. Обними меня. Пожалуйста, обними меня.

— Ты холодная, как лед. — Он подтянул одеяло, пытаясь согреть ее, судорожно собираясь с мыслями. — Ты выходила наружу? Проклятье. Ты колдовала?

— Нет, нет, нет. — Гленна крепче прижалась к нему. — Она пришла. Она пришла. В мою голову, в мой сон. Нет, не сон. Это было на самом деле. На сон не похоже.

— Перестань. Прекрати. — Хойт стиснул ее плечи. — Гленна!

Голова девушки откинулась назад, дыхание прерывалось.

— Пожалуйста. Мне холодно.

— Постарайся успокоиться. Пожалуйста. — Голос его теперь звучал нежно. Он осторожно смахнул слезы с ее щек, поплотнее завернул в одеяло и притянул к себе. — Обычный сон, ночной кошмар. Только и всего.