– В девяносто пятом? – прервал его Дон. – Вы имеете в виду – тысяча восемьсот девяносто пятом?

– Ну конечно, – раздраженный тем, что его перебили, бросил Литтон. – В тысяча восемьсот девяносто пятом. В каком же еще!

– Все это сказки, – неожиданно заключил Дон и сделал попытку встать. – Мафусаилов не бывает.

– Сеньор Тительман?

– Вы пытаетесь убедить меня, что вам сто пятьдесят с лишним лет. Не понимаю, зачем…

– Дослушай, Дон… – Опять голос Эвы.

– А тебе, Эва, тоже под сотню? Я, конечно, прошу прощения, но… – Он встал, сильно покачнулся и чуть не упал.

Эва успела ухватить его за рукав.

– …но поверить этому трудно… и невозможно! – закончил он фразу. – Вот именно – невозможно.

– Отцовские химики в двадцатые годы разработали метод резкого замедления старения… – тихо, почти неслышно сказала Эва. – Но потом оказалось, что за все надо платить. Особенно женщинам. В нуклеотидах моей ДНК есть связи, которые…

– Что до меня, пусть все будет как есть, – прервал ее Литтон. – Зачем ковырять старые болячки? Что в этом за смысл?

Дон пошел к бару и наполнил рюмку. Отпил немного и понял, что удержаться от этого вопроса он не в силах.

– В таком случае, Литтон, или Янсен, или не знаю уж как вас называть, мне бы очень хотелось узнать, что случилось с Нильсом Стриндбергом, Кнутом Френкелем и инженером Андре.

Скрежет льда под днищем. Литтон опять посмотрел на Эву и тяжело вздохнул:

– Это я уговорил мальчика следовать за экспедицией, когда шведы взлетели на своем шаре. Речь шла о деньгах… всегда и везде речь идет только о деньгах, и ни о чем ином.

Дон прислонился к бару. Пол под ногами дрожал, но ему казалось, что пол тут ни при чем, что ноги у него дрожат сами по себе.

– Мы, как я уже сказал, были на краю банкротства. И не только мы. Весь Свальбард переживал скверные времена. А Андре и его шведы, со своими немецкими марками, все время в чем-то нуждались, пока готовили экспедицию. Мы, например, перевозили их имущество на остров Датский и назад. За эти несколько недель Улаф очень подружился с Кнутом Френкелем. Он им восхищался, сеньор Тительман… просто боготворил. Знаете, как это бывает у подростков… За несколько дней до отлета Френкель доверил Улафу тайну экспедиции… ну, что мне вам рассказывать – крест, звезда… луч… Когда он мне это рассказал, я тут же сообразил, что вся эта история может принести немалые деньги. Мальчик не хотел… я буквально заставил его отправиться с нами по следам экспедиции. Нас было совсем немного – Улаф, я и еще несколько моих ближайших помощников.

Дон по-прежнему держал в руке бутылку с превосходной русской водкой. Es macht nisht oys,какая разница, решил он, налил еще рюмку и тяжело опустился на диван.

– Так это вы или ваш сын? Кто убил инженера Андре и Стриндберга?

– Убил? – Литтон сурово посмотрел на Дона. – Я попросил бы вас выбирать слова.

– Убил, застрелил, казнил… что вам больше подходит?

Литтон со злостью обернулся к Эве:

– Эва, дорогая, неужели я должен…

Она молча кивнула. Литтон тяжело вздохнул и посмотрел на часы. Неодобрительно покачав головой, он продолжил:

– Разумеется, воздушный шар передвигался куда быстрее, чем наш паровой баркас, но мы, в отличие от них, знали розу ветров наизусть и отлично представляли, куда их понесет. А когда шар вошел в зону паковых льдов, они потеряли скорость. Мы добрались до разбитой гондолы на лыжах с опозданием самое большее на сутки. А дальше оставалось просто идти по следу – до самого туннеля.

– А там?.. – спросил Дон.

– Там… а что – там?.. Когда мы добрались до места, там никого не было… кругом сплошные льды… и круглая дыра.

– Никого не было?

– Может быть, я не совсем точно выразился. Там стояли палатки. Шведы, естественно, сначала разбили лагерь, а потом уже нырнули в этот туннель. Мы хотели быстренько найти крест и звезду в их вещах и сразу убраться восвояси… Но они внезапно появились на поверхности. Дальше началась сплошная каша. Андре первый понял, что мы там делали, а потом и Френкель, и Стриндберг. Пурга была как сейчас. Я не думаю, чтобы Андре мог видеть наши лица. Мы пытались кричать им, что нам нужен только крест, но Андре уже поднял ружье. А потом… это выглядело очень странно: он схватился за шею и упал. За воем ветра мы не слышали никакого выстрела… а когда я обернулся, увидел, что Улаф в ужасе отбросил винтовку… как ядовитую змею. У мальчика и в мыслях не было убивать Андре, он просто решил показать, что и у нас есть оружие. И попал Андре в шею… Шальная пуля, синьор Тительман, шальная пуля.

Дон погладил хрустальный край рюмки. Закрыл глаза и попытался вызвать в памяти негатив, который ему показал Эберляйн в библиотеке. Падающий снег… фигура Андре у провала во льду.

– Шальная пуля, вы говорите… А Кнут Френкель и Нильс Стриндберг? Тоже шальные пули?

Литтон поерзал в кресле:

– Но вы же знаете про ранение Френкеля…

– Отец, – строго сказала Эва.

– Кнута Френкеля убил я. – Литтон отвернулся. – Я выстрелил ему в спину, когда они пытались убежать.