Перстень и мрак в глазах одновременно полыхнули искрами.

— Да! достойную женщину вы тоже обидели, не заплатив ей и половины положенной за услугу суммы, не говоря уж о каком-либо подарке, — скучающе добавил колдун еще одно обвинение.

— Шлюха, и дочь шлюхи!! — старый аристократ бесновался, утратив даже подобие достоинства, — Порченная ведьмина кровь!! Колдовское отродье! Опозорила семью нагуляв себе пузо с каким-то хлыщом, и пришла просить меня о прощении!! Такая же блудливая сучка, как и ее мать! Я принял ее даже зная, что ее папаша сгнил в храмовом изоляторе, а она сбежала с каким-то нищим капитанишкой…

— Если ты гнобил ее так же как меня, то ее можно только поздравить! — Сивилл не выдержал, рванувшись на свет, — Надеюсь, что моя бабка жива и живет без тебя долго и счастливо!

— Грязный выродок! Будь ты и вся ваша линия про…

— Молчать. Хватит.

Двух негромких слов было достаточно, чтобы наступила тишина. Юношу трясло. Его дед, пунцовый от клокотавшей ярости, тяжело дышал.

— Картина в целом ясна, — заключил Дамон, — а теперь перейдем к главному. Умберто Корде, вы сию минуту просите прощения у своего внука. На могилу дочери, так и быть, можете сходить завтра… А затем вы примете его в род. Не волнуйтесь, все необходимое у меня с собой, я же и буду свидетелем.

— Только через мой труп!!!

— Это легко устроить, — безразлично сообщил маг, — После чего я обращусь с той же просьбой к вашему старшему сыну. Мне почему-то кажется, что он будет только благодарен мне. За наследство.

Дамон снизошел улыбнуться уголком губ, и не по себе стало даже Сивиллу, которого тот вроде бы защищал.

— Быть может, мы не будем зря тратить время?

— Нет!! Лучше проклятье, чем подачки от него!! — глаза юноши тоже казались почти черными.

— Значит, обойдемся без извинений, раз они не нужны.

— Я не буду… — заупрямился Сивилл, и Дамон чуть-чуть нахмурился.

Юноша сглотнул и опустился на колени перед стариком. Тот тоже медлил, и маг слегка прищурился, посылая точно выверенный импульс, — сердце Корде пропустило удар, и тот нехотя сдвинул рукав. Иногда старики цепляются за жизнь больше молодых.

Дамон поднялся с небольшой серебряной чашей в руках и ножичком. Тьма по-прежнему обволакивала его наподобие плаща. Он сделал надрез на протянутом костистом пергаментном запястье: прикосновение темного заставило старика содрогнуться от отвращения. Маг усмехнулся. После того, как Умберто Корде нехотя процедил положенную формулу, и провел рукой, оставляя на волосах и лбу юноши кровавый след, сказал:

— Свидетельствую!

Стоявшие на столе свечи вспыхнули сами по себе, пламя вначале было черным.

— Что ж, это все. Бумаги подписывать не будем, — нейтральные вроде бы слова сочились ядом, — Позвольте откланяться. Не скажу, что общение было приятным.

— Взаимно! — бросил аристократ, наблюдая как ненавистные темные уходят своими магическими путями.

Они оказались на том же пляже, где пару дней назад отдыхали все вместе, — свидетеле непринужденной беседы темного и светлой леди, — и Дамон отпустил почти висевшего на нем Сивилла. Тот обессилено рухнул на колени, взрывая пальцами песок и гравий. Его колотило как в сильнейшей лихорадке.

— Тише, мальчик, тише… — Дамон обнял задыхающегося от слез юношу, — Зато ты теперь под защитой, и никакое проклятие больше действовать не будет! Сила рода его нейтрализует… Прости за эту сцену… Что поделаешь, с такими людьми иначе нельзя! А теперь все будет хорошо, обещаю!

Мало-помалу, Сивилл успокоился.

— Извините… — выдал он севшим голосом, вытирая опухшие глаза чужим платком.

— Ничего, считай, что у тебя теперь новая жизнь, — улыбнулся Дамон.

— Я-то старый… — вяло заметил юноша. Принятый или не принятый в род, он по-прежнему оставался по меткому выражению мастера недоразумением.

— Никогда не поздно измениться, — обнадежил его маг.

— А Совет?

— С Советом мы разберемся попозже.

Сивилл уже абсолютно не сомневался, что ЭТОТ разберется и с Советом.

— Идем, Ингер наверняка вне себя от беспокойства.

— Где это? — поинтересовался юноша, получая от мага образ нужного места. Просто так, чтобы что-то сказать.

— Думаю, в Винтре тебе понравится, — Дамон ободряюще сжал его плечо, и на Пути они шагнули вместе.

Их ждали, но отнюдь не для объятий и поцелуев: не до того, да и взвинчены все были порядком.

— Ну, зачем было устраивать все это?! — Лизелла снова покосилась в сторону забившегося в уголок юноши, которому сейчас явно не хватало чудаковатой мантии, чтобы закутаться в нее с головой. Суровость к нему Фейта или Дамона, — называйте как хотите, — ее неприятно удивляла.

— Не говоря уж о том, что этот Корде наверняка побежит жаловаться Совету! Или это часть вашего великого плана?

— Нет, — Дамон задумчиво покачал головой, — Никуда он не побежит и ничего не сделает, ведь тогда надо будет вытащить на свет все свое грязное белье и признаться, что 'темное отродье' имеет к нему самое прямое отношение. К тому же, люди такого сорта никогда не признаются в своем поражении. И унижении. Для них это самое страшное.