— И только?

— Чего больше. Как появился этот прыщ, у меня сразу вышло сомнение: отчего он? Думаю, дело неладно обстоит. А ведь я — жена.

— Я сорок лет был верен своим супружеским обязанностям, — заговорил муж, — четырнадцать человек детей вырастил вместе с ней. И вдруг такая глупость…

— А? Хороша глупость: прыщ-с. Ты не говори лучше!

— Вот баба, так баба. Одной ногой в гробу стоит, а глазами все ищет любви да верности. Не смешно ли, ваше благородие?

— Верно.

Грешечкина возмутилась:

— Я вижу, вы все, мужчины, женских чувств и скорбей не понимаете. У-у, ироды!

Публика хохочет.

Дело кончается миром. Грешечкин взял на себя обязанность выдавать жене вспомоществование, сколько она пожелает.

— А меня не возьмешь к себе? — вдруг спросила она.

— Зачем же, когда ты мною недовольна.

— Ну так и есть! Значит, не зря на твоем носу прыщ был.

Синяя холера

Полюбил Григорий Семенович Марью Никитичну, а она его нет. Страдания и ухаживания довели Григория Семеновича до мирового судьи. Так, по крайней мере, он сам о себе говорил на суде 13 июля 1892 года.

Дело в том, что года три тому назад Григорий Семенович встретил случайно Марью Никитичну и сразу воспылал к ней непобедимой страстью.

Обнял…

— Нахал, что вы делаете! — было ему ответом со стороны возмущенной девушки.

— Люблю вас, и больше ничего.

Звонкая оплеуха.

— Что вы?

— Ничего. Получайте, что следует.

С этого началось. Дальнейшее только обострило отношения. Оскорбления были со стороны возлюбленной постоянными и жестокими. Ни нежные взгляды, ни сладкие слова не действовали на неумолимую Марью Никитичну. Тогда Григорий Семенович оскорбился и изругал жестокую.

Марья Никитична несказанно обиделась и принесла жалобу мировому судье Мещанского участка Москвы. Во время разбирательства она очень жаловалась на своего обидчика.

— Чем же он вас оскорбил? — спрашивает судья.

— Помилуйте, обнимает и целует меня без всякого повода. А главное, в последний раз назвал меня «синей холерой». А разве я синяя?.. Накажите его за срам и клевету.

Мировой судья, принимая во внимание систематичность оскорблений со стороны Семенова, признал его виновным и приговорил к 10 дням ареста.

Холерные бациллы

В июле 1892 года до Рогожской слободы дошел слух о появившейся в Москве холере. Местный обыватель Матвей Ефимович Беляев этими слухами ужасно встревожился и по-своему начал принимать предохранительные меры. Первое, что он сделал, это учредил в своем доме строгую диету: ни сырой воды, ни ягод иметь не дозволялось.

И сам Матвей Ефимович держался тех же правил. Если и позволял себе ходить иногда в трактир, то исключительно с целью поразвлечься и попить чайку.

Однажды он сидел в трактире Копытина.

— Да-с! — неожиданно громко проговорил Матвей Ефимович. — Тщета во всем человеческая!

— Что это с вами, Матвей Ефимович? — обратились к нему знакомые с соседнего стола.

— Ничего-с. Я думаю все об этой самой холере. Сидишь, к примеру сказать, хотя бы в этом самом трактире, думаешь разные житейские думы. А тут вдруг тебя холера хватит — и шабаш всему!

— Ишь как сразу захолерился. А ты лучше меньше думай да побольше пей водки. Вот ничего и не будет! В особенности, говорят, перцовая помогает.

— Почему же перцовая?

— Видишь ли, перец почитается самым сильнейшим средством против этих самых холерных бацилл. В особенности в соединении с очищенной.

— Ну?..

— Право слово!

— Так не заняться ли нам, братцы, избиением этих зловредных животных?

— Пожалуй, да, если вы соблаговолите принять нас в свою компанию.

— Прошу. Только скажите: много ли выпить нужно для их убийства?

— По рюмке на каждую.

Такой рецепт пришелся Матвею Ефимовичу по душе. Компания принялась убивать бациллу за бациллой. Под конец их и совсем не осталось. Так, по крайней мере, думало большинство.

Беляев после этого отправился домой, размышляя о рецепте против бацилл. На пути ему повстречалась Прасковья Григорьевна Волконская. В глазах у Матвея Ефимовича пошли зеленые круги.

— Вот так история… Значит, бациллы-то не все сдохли… Молчать! Расшибу! Прочь!