Как раз во время одного из своих редких выездов в Бостон, 16 августа 1941 г., Орловы испытали неприятное потрясение. Когда они пришли в банк, чтобы открыть свой сейф, их пригласили в кабинет управляющего банковскими сейфами. Прошло уже около шести месяцев с тех пор, как они в последний раз открывали свой сейф. Между тем президент Рузвельт издал указ, согласно которому замораживалась вся собственность стран «оси» в Соединенных Штатах, что было предпринято в ответ на агрессию Японии в Индокитае. Для ужесточения этих мер требовалось также, чтобы лица, имеющие личные сейфы в банках, предъявляли удостоверения о натурализации или предоставляли банку подробную опись содержимого их сейфов. Когда Орловым сообщили о новых правилах, они были вынуждены признать, что не были натурализованы. У банковского служащего сразу же возникли подозрения, когда мужчина сказал, что у него нет времени сделать это тотчас же, поскольку «он спешит». Однако, когда Орлов пообещал вернуться через десять дней, ему разрешили изъять два паспорта и сберегательную книжку канадского банка. За тем, как они открывали сейф, наблюдал клерк, впоследствии рассказавший ФБР о пленках. Он добавил, что Бергам очень хотелось изъять и пленки, но он не разрешил им сделать это [710] .

Прошло десять дней, но Берги так и не вернулись, чтобы выполнить требуемые законом формальности. Г-н Берг сказал банковскому служащему, что он и его жена русские. Они производили впечатление «вполне воспитанных людей», но у клерка, как он рассказал ФБР, осталось «весьма отчетливое впечатление, что они немцы». Его уверенность, что они, возможно, являются вражескими агентами и что пленка, которую им так хотелось изъять, использовалась для шпионажа за расположенными неподалеку морскими оборонительными сооружениями, получила подтверждение, когда банковский сентябрьский счет за второй год аренды сейфа возвратился из отеля «Эссекс» со штампом «Адресат не обнаружен». Г-н Берг сообщил клерку, что на крышке сейфа он оставил 20-долларовую купюру на покрытие арендной платы в случае просрочки, однако потребность в этом отпала, когда 4 сентября «Пилгрим траст компа-ни» получила денежный перевод на 8,33 доллара [711] . Прошло пять месяцев, а Берги так и не появились. Когда Соединенные Штаты вступили во вторую мировую войну, чувство патриотического долга подтолкнуло старшего клерка этой компании связаться 24 января 1942 г. с бостонским отделением ФБР.

Это сообщение заставило ФБР завести первое досье на Орловых под именами «Александр Л. Берг и Мария Орлов Берг», дело которых подлежало «расследованию G [германским] направлением внутренней безопасности». В этом сообщении указывалось, что помимо того, что эта пара зарегистрировалась в отеле «Эссекс», указав домашний адрес: Лос-Анджелес, Западная 9-я улица, дом № 3360, «в отношении них почти не имеется никакой информации». След потерялся, когда отделение ФБР в Лос-Анджелесе сообщило, что не имеется регистрационных записей за период до 1941 года относительно бывших жильцов этого дома. В результате поиска документации в муниципалитете оказалось, что «в регистрационных записях города не обнаружено, что эти люди проживают там в настоящее время». Исследование документов отдела регистрации иностранцев показало, что имеются девять Александров Бергов и шестнадцать Марий Берг, но никто из них не зарегистрирован в районе Бостона. После того как «Пилгрим траст компани» сообщила о получении денежного перевода от Александра Берга 25 июня 1942 г. из отеля «Сент-Джордж» на Манхаттане, ФБР расширило диапазон поиска, включив в него Нью-Йорк. Однако и на сей раз банковская квитанция о получении денежного перевода была возвращена с пометкой, что данное лицо больше там не проживает и выехало, не оставив адреса [712] .

К тому времени Орловых уже не было в Бостоне. Одной из причин, заставивших Их снова сменить место жительства, были сообщения в газетах о смерти Кривиц-кого. 11 февраля 1942 г. горничная отеля «Бельвю» в Вашингтоне обнаружила тело советского перебежчика с пулевой раной в голове, рядом С которым лежал пистолет. Записки, оставленные самоубийцей около постели в комнате 532, позволили заключить в результате полицейского расследования, что смерть Кривицкого действительно была результатом самоубийства [713] .

Согласно афоризму, приписываемому НКВД, «любой может совершить убийство, но требуется быть мастером, чтобы совершить самоубийство», Орлов наверняка счел это «самоубийство» мастерски исполненной работой убийц из отряда НКВД. Почти одновременно г с известием о смерти Кривицкого появилась еще одна угроза тайне убежища Орлова, когда в апреле 1942 года он попал под объявленный военным ведомством США призыв, который распространялся на всех годных к военной службе мужчин в возрасте старше сорока пяти лет. Опасаясь, что если он не зарегистрируется в связи с этой воинской повинностью, то какая-нибудь патриотически настроенная кумушка из дома на Хайленд-авеню может донести на него властям как на человека, уклоняющегося от воинской повинности, бывший советский генерал решил соблюсти закон. 26 апреля «Александр Орлов Берг» зарегистрировался в связи с воинской повинностью в бюро на Бойлстон-стрит, 419, оставив адрес отеля «Эллиот» и указав, что не имеет места работы. Соблюдя требования закона, Орловы две недели спустя уехали из Бостона, вновь «забыв» оставить в отеле свой новый адрес [714] .

На сей раз Орловы направились через Нью-Йорк в штат Огайо, где наняли за 65 долларов в месяц квартиру на восточной окраине Кливленда. Не вполне понятно, почему Орловы выбрали для проживания именно этот промышленный город, раскинувшийся вдоль побережья озера Эри. Разве только, что здесь обеспечивалась анонимность проживания, поскольку приток рабочих на военные заводы позволял затеряться вновь прибывшим? Снежные зимы, характерные для Огайо, возможно, были также для двух русских ссыльных напоминанием о родине, и на последующие тридцать лет Кливленд стал для них родным городом.

Владелец многоквартирного дома Бертленд впоследствии вспоминал Бергов как «очень тихих людей, которые были необщительны и которых никто не посещал». Казалось, что «они жили в постоянном страхе за свою жизнь», рассказывал он ФБР. Они «всегда держали свои двери на замке и не пускали никого в квартиру, если это был незнакомый им человек». Решение владельца занять их просторную квартиру на втором этаже для Собственных нужд в 1943 году, по его словам, заставило Орловых переехать на другую сторону Кливленда, где они сняли квартиру на Лейк-авеню, 12040. Там они прожили в уединении следующие десять лет. Соседи по дому на Лейк-авеню вспоминали Бергов как «очень спокойных жильцов, которые мало общались с окружающими». Однако с годами они даже разоткровенничались и рассказали одной из своих соседок, что приехали из России. Эта женщина рассказала ФБР, что супружеская пара часто выражала неприязнь к советскому правительству, поскольку они тревожились за безопасность своих родственников. У другой соседки была маленькая девочка, которую очень полюбила г-жа Берг, говорившая с сильным иностранным акцентом. Она часто угощала девочку конфетами или дарила ей подарки и рассказала матери, что любит детей и что ее собственная дочь умерла [715] .

Все соседи Орловых находили странным, что у г-на Берга, утверждавшего, что он переводчик, по-видимому, не было определенных часов работы. Однако к 21 декабря 1942 г. Орлов достаточно уверился в своей безопасности и в интересах будущей карьеры записался на курсы коммерческой администрации в «Дайк энд Спенсериан колледж». ФБР стало также известно, что он предлагал свои услуги местной школе «Берлица» в качестве переводчика русского и немецкого языков, однако там ему так и не предложили работу [716] .