Уида тихо зашипела сквозь зубы и замахнулась, чтобы ударить Эмери по лицу. Он перехватил ее руку.

— Будет тебе сердиться, — примирительно проговорил он. — Но ведь согласись: зачем-то ты морочила ему голову целый день на ярмарке.

— Это он меня морочил, — сказала она. — Пристал и не отлеплялся.

— Только не уверяй, будто на самом деле хочешь меня, — попросил Эмери, выпуская ее руку.

Она потерла запястье и вдруг засмеялась.

— Нет, — молвила она, — пожалуй, не хочу. Но тебе удалось меня озадачить.

— Не так-то это было и трудно, — буркнул он.

Уида положила руки ему на плечи и улыбнулась так, словно заискивала, — хотя Эмери превосходно понимал, что это лицемерие.

— Эмери, — сказала она, — милый, любезный, хороший господин Эмери, я ненавижу всякие тайны. Потому и держусь подальше от своей родни. Они обожают тайны, все эти мои родственники. Особенно — отец. Ты уже встречал моего отца?

— Вряд ли я забыл бы о подобной встрече, — буркнул Эмери. — Особенно если ты на него похожа.

— Лучше не напоминай! — Уида забавно наморщила нос. — Мой отец похож на женщину.

— Поскольку ты похожа на мужчину, то, думаю, вы квиты, — заметил Эмери.

Уида сверкнула глазами: зеленые искры так и рассыпались, прожигая туман.

— Ненавижу приграничье, — сказала она.

— Тяжело, видать, тебе живется, Уида: столько всего есть на свете, что ты ненавидишь, — вздохнул Эмери.

Его начала утомлять эта женщина. Ею, пожалуй, даже Ренье не прельстился бы: ни один из двоих братьев не любил сложностей. А Уида как будто нарочно все усложняла и запутывала.

Она отошла от него и принялась бродить по тропинке, выписывая вычурные петли: то приподнималась на кончики пальцев и делала несколько танцевальных па, то переступала с пятки на носок, не сдвигаясь с места.

Эмери сказал Кустеру:

— Иди собирай хворост. Бедняжку мы закопаем в землю, но эту нечисть, которая зачем-то зарезала ни в чем не повинное животное, следует сжечь. Мне совершенно не хочется, чтобы он опять выскочил откуда-нибудь и попробовал укокошить меня в третий раз.

Кустер, все еще стоявший на коленях, поднял голову.

— А как это было в первый раз?

— Неважно. — Эмери вздохнул. По приезде в столицу нужно будет хорошенько расспросить об этом Ренье. Неприятная, должно быть, вышла тогда история.

Обремененный сбруей, Кустер встал. Положил свою ношу в экипаж и отправился в лес. Скоро из тумана донесся треск ломаемых сучьев.

Уида проводила его глазами.

— Эдак он до темноты провозится, — заметила она. — По веточке отламывает.

— Предлагаешь помочь ему? — осведомился Эмери.

Уида неопределенно пожала плечами.

— Нет, если тебе охота застрять здесь ночью.

— Во мраке костер горит ярче, — сказал Эмери. — Лично я не намерен портить руки. Я музыкант.

— Ну! — делано изумилась Уида. — То-то гляжу, человек попался деликатный.

— Я тебя не удерживаю, — напомнил Эмери. — Хочешь — уходи.

— Да нет, — отмахнулась Уида. — Не хочу. Мне интересно.

— Вот и ловушка для эльфийки, — пробормотал Эмери, обращаясь к самому себе, — Нужно сделать так, чтобы она сгорала от любопытства.

На тропинку вышел Кустер, обремененный жидкой связкой хвороста. Вид у него был печальный.

— Мы останемся здесь на несколько дней, — вздохнул Эмери. — Полагаю, на полмесяца, не меньше.

— Я не знаю, как они это делают! — жалобным тоном отозвался Кустер.

— Кто?

— Старухи, которые собирают хворост. У них вязанки пухлые, плотные, а у меня...

Он свалил сучья на землю.

— Почему они топорщатся во все стороны? — вопросил возница.

— Вероятно, потому, что ты не дровосек, — утешила его Уида. — Нужно знать особенное лягушачье слово.

Кустер посмотрел на нее мрачно, увидел, что она выглядит совершенно серьезно, и усомнился в своих подозрениях: возможно, Уида и не шутила. Но затем прежнее выражение омрачило чело Кустера.

— Знаю я вашу породу с лягушачьими словами, — проворчал он. — Ты издеваешься. Лучше бы помогла.

Уида искренне удивилась:

— Я?

Кустер подошел к ней поближе и зашептал на ухо:

— Я тебе заплачу. У меня денег припрятано. Мне господин давал... на то, на се... а я покупал дешевле. И разницу припрятал. Все тебе отдам, только помоги: я один в лесу боюсь.

Уида ответила, тоже на ухо:

— А вот я про тебя все расскажу — что тебе будет?

Кустер подумал немного и проговорил вслух, громко: