— Конечно, — охотно признал Ренье. — Потому что нахожу твои страхи глупыми. Ты, несомненно, беременна. Это естественный процесс. Иногда сопровождается не слишком приятными явлениями, но в общем и целом в девяноста семи случаях из ста завершается благополучно.

— Я думала, — еле слышно выговорила Эйле, — что это случается... ну, не всегда.

— Не всегда, — подхватил Ренье. — Только при соблюдении ряда условий. Вы конспектируете лекцию, сударыня? Учтите, на зачете я буду лютовать. Особенно это касается невнимательных студенток, которые полагают, будто могут сдать предмет исключительно путем демонстрации своих прелестей. Так вот, я — абсолютно равнодушен к любым прелестям!

Она с трудом сдерживала слезы. Ренье между тем ораторствовал:

— После того как самка отвечает на ухаживания самца благосклонно, наступает самый акт соития. Результатом этого акта обычно и становится беременность, которая длится от двух месяцев у морской свинки до года — у слонихи. Вы, сударыня, находитесь на расстоянии трех пятых от морской свинки и одной пятой — от слонихи. Ну, приблизительно. Чуть позже можно будет рассчитать точнее. Словом, у тебя, Эйле, будет ребенок от Талиессина.

Она разрыдалась. Для Ренье это оказалось полной неожиданностью. Он схватил ее в охапку, усадил к себе на колени, как маленькую девочку, и начал вытирать ей лицо рукавом.

— Не реви, — попросил он нервно. — У меня от женских слез делаются мурашки.

— Я думала... — прошептала девушка и замолчала.

Ренье чуть встряхнул ее.

— Говори. Не бойся — я не стану смеяться. И никому не скажу.

— Я думала, такое бывает, только когда хочешь ребенка. А если еще не решила, хочется тебе детей или нет, то ничего и не случится, — прошептала она.

— Несомненно, тебе хотелось этого ребенка, — со всей серьезностью отозвался Ренье. — Ведь это будет дитя самого Талиессина!

— Я не знаю... — Она протяжно вздохнула. — Не знаю. Я люблю его.

— Это первый шаг к желанию родить ребенка.

— Вы уверены, мой господин, что ребенок родится... нормальный?

— Я не видел ни одного ребенка, моя госпожа, о котором можно было бы сказать, что он совершенно нормальный.

— Вы смеетесь! — Эйле всхлипнула. — Вы все смеетесь надо мной.

— Прости. Я больше не буду. Просто мне не вполне понятен смысл твоего вопроса, Эйле. Что тебя тревожит? Ты — здоровая молодая женщина. Вряд ли рождение ребенка причинит тебе много хлопот. К тому же Талиессин найдет для тебя хорошую няньку, кормилицу, служанку — кого захочешь.

— Я не глухая, и глаза у меня тоже есть, — сказала Эйле горько. — Всего наслушалась. О Талиессине говорят, будто он не человек вовсе. И не эльф. Так, чудище.

— Эйле, Эйле. Ты ведь видела его без одежды, ты ложилась с ним в постель — как ты можешь верить досужей болтовне? Вот лично я его голым не видел — но я не верю.

Эйле вдруг улыбнулась.

— Как я вам благодарна!

Ренье легонько поцеловал ее в макушку и спустил с колен.

— Иди, расскажи ему обо всем. Попроси, чтобы он снял тебе дом в городе. С прислугой, мужской и женской. Уединенный, с хорошей тяжелой дверью. И учти: ты теперь — важная персона, мать бастарда.

— Я — мать ублюдка, — горько сказала Эйле.

— Ублюдки нарождаются только у плохих людей, Эйле. А хорошие производят на свет бастардов.

— И какая же разница?

— Разница — та, что у бастардов обычно имеются права. В отличие от ублюдков, — сказал Ренье. — Уж поверь мне, Эйле, в этом вопросе я знаток. Если у принца не будет законных детей — или если с законными детьми что-нибудь случится, у него всегда останется бастард. Постарайся воспитать ребенка в преданности отцу и другим братьям. Пусть не держит на отца зла, когда Талиессин возьмет себе жену.

— Этого я тоже боюсь, — сказала Эйле.

— Он не может жениться на тебе. Только не он, — сказал Ренье. — Еще два поколения назад эльфийский король имел право заключить брачный союз с любой приглянувшейся ему женщиной. Талиессин — последний. Не слишком счастливая судьба, но тут уж ничего не поделаешь. Если он не найдет для себя эльфийку, династия прервется.

— Он говорил об этом... Я и сама не хочу. Какая из меня королева?

— Всему можно научиться. Даже тому, чтобы быть королевой. Но ты останешься королевской любовницей.

— Я боюсь, что, узнав о ребенке, он решится пренебречь законом, — прошептала Эйле.

— Талиессин влюблен, но достаточно разумен и знает, что такое ответственность. Откройся ему. Он — такой же хороший друг, как и я, Эйле.

Эйле застенчиво посмотрела на Ренье и вдруг попросила:

— Можно, я здесь поплачу? Мне очень хочется, а во дворце — никак.

— Ладно, реви, — милостиво позволил Ренье. — Позовешь меня, когда закончишь. Я научу тебя замазывать следы дурного настроения. У меня и пудра есть — с карнавала осталась.