Они поехали бок о бок шагом. Джехан продолжал:

— Иногда я заезжаю к нему — посидеть у очага, поболтать, выпить. Посетителей в харчевне обычно немного, так что у него находится для меня минутка. А вчера мне, кроме всего прочего, хотелось порасспросить его о новостях. Он был мрачен, чего за ним обычно не водилось. «Это только начало, — сказал он мне, когда мы сидели с ним на кухне. — Помяните мое слово. Помяните мое слово, господин Джехан, это только начало!»

— Что он имел в виду? — Эмери зажмурился, потер пальцем веки: он плохо выспался, и солнечный свет резал ему глаза.

— Эльфийскую кровь, что же еще, — вместо Джехана ответила Уида.

Джехан покосился на нее.

— Именно так, любезная дама, — подтвердил он.

— Когда он разгадал меня?

— Когда вы вернулись в харчевню после того, как побывали в деревне Алхвине. В первый-то раз он, как думаю, и многие до него, счел вас обычной любительницей верховой езды. Сейчас в моде загорелая кожа — признак отменного здоровья и веселого нрава. Видите, я слежу за модой! — добавил он с наивной гордостью провинциала.

Эмери мимолетно улыбнулся этому, но сразу же вновь стал серьезен.

Джехан продолжал:

— Но потом, когда он снова увидел госпожу Уиду, что-то «вступило ему в голову», как он выразился. У него как будто глаза открылись.

— Я знаю, почему это вышло, — вздохнула Уида. — Моя вина, целиком и полностью. — Она откинулась к Эмери, прижалась головой к его груди, заглянула снизу вверх в его лицо. — Когда эльфийка влюбляется, она во многом теряет власть над собой. Я больше не умею притворяться, как прежде.

— Поясните, — попросил Джехан.

Уида повторила слова, которые Эмери когда-то слышал от королевы:

— Истинные чувства эльфа — любовь и сострадание. Все прочие — обыкновенное притворство. Эльфа очень трудно вывести из себя, заставить сердиться или испугать. Поэтому мы умеем скрываться среди людей, если это нам, конечно, нужно. Но утаить любовь эльф не в состоянии.

Эмери поразило, с какой простотой Уида говорила о своих чувствах. Обычно девушки избегали открывать подобные вещи — и не только посторонним людям, но и близким. Однако для Уиды это было так же естественно, как дыхание.

Джехан сумел отнестись к этому признанию с уважением.

— Не буду притворяться, что вполне понимаю вас, — сказал он. — Но общая картина ясна. Сделав свое открытие, хозяин наш перепугался. Он боится эльфийской крови. Боится вашего влияния. Видите ли, у него ничего нет, кроме этой харчевни. Что будет, если продукты испортятся, если люди, побывавшие под его крышей, начнут болеть? Он долго говорил со мной об этом. Я даже не пытался разубеждать его.

— Почему? — спросил Эмери.

— Бесполезно, — кратко ответил Джехан и замолчал.

Они миновали поляну, спустились к ручью. Уида жадно втягивала ноздрями воздух: здесь пахло сладкими пушистыми цветами, которые часто облюбовывают подобные сырые долинки.

Джехан снова нарушил молчание:

— Он долго объяснял, почему обязан уничтожить всякое эльфийское влияние… Наконец он взял лошадь и отправился в деревню. Сказал, что позовет мужчин, какие остались, чтобы уничтожить эльфийку. Смыть ее следы, так сказать.

— А он не боялся, что, пролив эльфийскую кровь в своем владении, он навсегда отравит собственную землю? — с презрительным видом осведомилась Уида. Ее раздражал контраст между прекрасной природой, которую она созерцала, и жуткими разговорами, в которых она вынуждена была участвовать.

Джехан грустно улыбнулся.

— Никто и не собирался проливать вашу кровь, моя госпожа. Вас бы попросту сожгли.

Уида фыркнула:

— Меня вы такими разговорами не испугаете, господин Джехан. Однажды меня чуть не повесили, знаете?

— Тоже ненавистники эльфов?

— Нет, честные граждане… Я воровала лошадей. Правда.

Джехан засмеялся.

— Что ж, хоть что-то хорошее, не так ли?

Он не стал уточнять, что именно нашел хорошего в услышанном. Эмери же счел, что Уида чересчур похваляется своими подвигами по части конокрадства. В этом было что-то непростительно ребяческое.

Усадьба Джехана показалась вскоре после того, как они поднялись из долинки. Небольшой крепкий дом недавней постройки был обнесен высокой оградой.

— Там дальше есть поле, которое я сдаю в аренду, — махнул рукой Джехан. — У меня два арендатора. Собственно, они-то меня и кормят.

— Вы живете один? — спросила Уида, метнув на него испытующий взгляд.

— Да.

— Что, и уборку сами делаете? И готовите себе сами?

— Нет. Через каждые три дня приходит жена одного из арендаторов. За это я снизил им плату.