Весь покрытый гусиной кожей, он кое-как очутился в кабине, дыша, как раненая собака. Смутно слыша расспросы Рояла, он бросил машину на полной скорости за угол, оторвав два колеса от земли. Он не замедлил хода до самой Брукс-роуд. А там его стало трясти, да так, что он боялся развалиться на части.

— Что там такое? — спросил Роял. — Что ты видел?

— Ничего, — ответил Хенк Петерс, проталкивая слова частями сквозь стук зубов. — Я не видел ничего, и не желаю этого видеть никогда больше.

Ларри Кроккет собирался закрывать лавочку и отправляться домой, когда раздался стук в дверь и вошел все еще перепуганный Хенк Петерс.

— Забыл что-нибудь, Хенк? — спросил Ларри.

Когда Хенк и Роял вернулись из Марстен Хауза, оба выглядели как после сильной встряски. Ему пришлось дать им по десять долларов лишних и по блоку «Черной Ленты» и договориться, что было бы неплохо, если никто никогда об этом ничего не услышит.

— Я должен тебе сказать, — объявил Хенк. — Ничего не могу поделать, Ларри. Я должен.

— Конечно, — Ларри достал из нижнего ящика стола бутылку виски и налил две щедрые порции. — В чем дело?

Хенк попробовал, сделал гримасу и проглотил.

— Когда я нес ключи вниз, я кое-что видел. Похоже на одежду. Рубашка и джинсы. И тапочек. Мне показалось, что это был теннисный тапочек, Ларри.

Ларри пожал плечами и улыбнулся:

— Ну и что?

— Этот мальчонка Гликов был в джинсах. Так писали в газете. Джинсы, красная рубашка и теннисные тапочки.

Ларри продолжал улыбаться. Он чувствовал свою улыбку, как ледяную маску.

Хенк конвульсивно сглотнул:

— Что, если парни, которые купили Марстен Хауз, пришили мальчишку?

Все. Слово прозвучало. Ларри проглотил остатки огненной жидкости из своего стаканчика.

И сказал, улыбаясь:

— Может, ты и тело видел?

— Нет… нет. Но…

— Это дело полиции. Так что я отвезу тебя прямо к Перкинсу. — Ларри снова наполнил стаканчик Хенка, и рука агента вовсе не дрожала. — Только знаешь… Будет куча неприятностей. Насчет тебя и официантки Делла… Как ее, Джекки?

— Что, черт побери, ты несешь? — Хенк смертельно побледнел.

— И до твоей незаконной рекомендации они наверняка докопаются. Но ты исполняй свой долг, Хенк, как ты его понимаешь.

— Я не видел тела, — прошептал Хенк.

— Отлично, — улыбнулся Ларри. — Может быть, ты и одежды не видел. Может, то были просто тряпки.

— Тряпки, — тупо повторил Хенк Петерс.

— Конечно, ты же знаешь эти развалины. Там любую дребедень можно найти. Разорвали какую-нибудь старую рубашку на половые тряпки.

— Конечно, — Хенк снова осушил свой стакан. — Ты умеешь во всем разобраться, Ларри.

Крокетт достал бумажник и отсчитал пять десятидолларовых бумажек.

— Это за что же?

— Забыл совсем тебе заплатить за то Бреннаново дело в прошлом месяце. Ты напоминай мне о таких вещах, Хенк, ты ведь знаешь, до чего я забывчив.

— Но ты…

— Да если на то пошло, — перебил Ларри с улыбкой, — ты мне можешь что угодно рассказывать сегодня вечером, а я напрочь об этом позабуду завтра же утром. Ну разве не досадно?

— Да, — прошептал Хенк. Его дрожащая рука потянулась за деньгами. Он встал так резко, что чуть не опрокинул стул. — Послушай, я должен идти, Ларри… я не… я должен идти.

— Возьми с собой бутылку, — предложил Ларри, но Хенк уже подходил к двери и не стал задерживаться.

Ларри налил себе еще виски. Его руки все так же не дрожали. Он выпил и налил опять, и повторил все сначала. Он думал о сделках с дьяволом. Зазвонил телефон. Он поднял трубку. Выслушал.

— Это улажено, — произнес Ларри Кроккет.

Выслушал ответ. Повесил трубку. Налил себе еще стакан.

Хенк Петерс проснулся под утро, разбуженный кошмаром. Ему снились гигантские крысы, наводнившие раскрытую могилу, — могилу, в которой лежало зеленое сгнившее тело Губи Марстена с петлей манильского каната на шее. Петерс лежал на локте, тяжело дыша, весь мокрый от пота, и, когда жена дотронулась до его руки, он громко взвизгнул.

Сельскохозяйственный магазин Мильта Кроссена располагался на углу Джойнтер-авеню и Железнодорожной улицы, и большинство городских старых чудаков проводили здесь время, когда шел дождь и парк становился необитаем.