Наконец, последним в списке значился Иннокентий, альфонс, как он скромно представился. На чьи именно деньги он кутил на этот раз, нам узнать не удалось, хотя мы и перечислили наугад несколько богатых вдовушек.

Вот, собственно, и весь контингент.

В общей сложности полёт продолжался часов двенадцать. Нас вкусно и обильно кормили, и мы не отказывались от угощений, нутром чувствуя, что скоро диета может резко измениться. Самолёт периодически кренился, делая резкие повороты то налево, то направо.

– Петляет, гад!
– подтвердил мои собственные мысли Василий.

Мы приземлились в небольшом, но очень чистеньком аэропорту. Наверное, где-то в арабском мире, если судить по бедуинской одежде пассажиров и многочисленным верблюдам в зале ожидания. Правда, в каком именно из них, я затрудняюсь ответить — не специалист. Вокруг здания аэровокзала росли пальмы и жались к земле белые хижины, вызывая стойкую ассоциацию со словом «кишлак».

– Это и есть остров?
– спросил у гида Коля.

– Нет, - ответил тот и повёл нас через лётное поле к другому воздушному лайнеру, стоящему в ожидании, маломерному и лёгкому.

Мы едва разместились на его узких креслах, не веря, что он взлетит с таким грузом на борту. Однако он выдержал это испытание с честью, не дав нам ни малейшего повода усомниться в его превосходных лётных качествах.

Когда над бескрайними водными просторами возникла суша ярко-зеленого цвета, мы все дружно закричали:

– Земля!!!

– Что-то я не вижу посадочной полосы, - заметил обеспокоенный Аркадий после того, как мы сделали пару кругов над островом.

– Она и не нужна, - ответил гид.
– Будем садиться на воду. Сдавайте кошельки и документы мне.

Не успел я перелистать в памяти текст договора, отыскивая строки, где говорилось бы о рискованных нестандартных посадках, как наша птица выпустила из брюха лыжи, и мы смело врезались в водную гладь. Мотор заглох. Осталось только едва уловимое покачивание и шум в ушах — своеобразная звуковая инерция.

– Всё!
– объявил гид, распахивая дверь.
– Прыгайте в море, а там вас подберут.

И действительно, в метрах двадцати от самолёта на нежных волнах колыхались лодки с раскрашенными во все цвета радуги туземцами, которые приветственно размахивали в воздухе бусами и копьями.

Терапия началась.

– Я плавать не умею, - насупился Василий.

– Ничего. Смело прыгайте и ничего не бойтесь. Утонуть вам никто не позволит.

– Не буду! Я хочу вернуться и получить свои деньги обратно!

Но гид был неумолим.

– Боюсь, что мы уже прошли некоторую точку невозврата, - сухо произнёс он, и чьи-то сильные руки вытолкали будущее российского кинематографа за борт.

Он немного потрепыхался на поверхности, изображая утопающего, а потом обнаружил, что глубина здесь не большая — максимум по грудь. Туземцы заботливо помогли выбраться ему на берег.

– То арабы, то папуасы, - удивился Савелий.
– Хрен поймёшь.

– Дешёвый балаган!
– согласился с ним Аркадий.

Делать нечего, пришлось нам по очереди выпасть из самолёта, нарушая в лагуне штиль. А потом нам вслед полетели наши рюкзаки и чемоданы.

– Что вы делаете? У меня там ноутбук!
– завопил Борис.

– Ладно, не пыхти, - осадил его Коля.
– Подсушим у костра.

Вообще-то нас предупреждали не брать с собой никакой техники — даже фотоаппаратов. Разрешили только тряпки и то, сказали, что необязательно — мол, там всё необходимое будет. Подразумевалось, наверное, что выдадут больничные балахоны. Так что, Боря, ты сам виноват.

Убедившись, что всех нас приняли на берегу, гид помахал нам на прощанье ручкой, и самолёт отбыл в обратном направлении — ещё один сюрприз. Мы-то думали, что он и есть наш поводырь на всё это время. Привыкнуть к нему успели.

Под вопли Бориса, оплакивающего погибший компьютер, мы сбросили мокрые одежды и осмотрелись.

Размеры острова я оценивать не берусь. С высоты он показался нам достаточно компактным, а вблизи перспективу закрывал густой лес — пальмы, почему-то вперемешку с обычными, в понимании европейца, деревьями. То есть и не джунгли, и не тайга, а нечто среднее. Я и не подозревал, что такое бывает.

Солнышко припекало крепко, и песочек пятки не морозил. Водичка у берега — как в бассейне: лазурно-голубая и тёпленькая. Только, конечно, с солью. Курорт, одним словом.