Шрифт:
Колю передёрнуло, но он пока не решился выпытывать подробности. Тем более, что в лагере нас ожидали новые сюрпризы.
Мы застали троицу оппонирующих нам толстяков за очень неожиданным занятием — они стояли на коленях перед деревянным истуканом и прославляли его. На мой справедливый вопрос, чем вызван неожиданный приступ идолопоклонства, Паша радостно пояснил, что Иннокентию прошлой ночью было виденье. Бог Тукку просил вознести к нему молитвы, а взамен обещал ускорить процесс оздоровления. Выходит, не один я ломал голову над загадками, и не одному мне приходили из Космоса ответы. Религиозная гипотеза как-то проскользнула мимо меня.
– Рома, - окликнул я редактора, как самого здравомыслящего из их безумной толпы.
– Насколько все это серьёзно?
Ответа не последовало. Он лишь окатил меня презрительным взглядом и отвалился обратно в нирвану.
Туземцы с удовольствием присоединились к службе, и мы стали невольными свидетелями танцев с бубном. Хотя и без жертвоприношений. Что самое удивительное, им удалось вовлечь в свои странные игрища Бориса с Васей. Точнее, то, что от них осталось — две безвольные невменяемые тени.
– О, несравненный Тукку!
– доносилось с поляны.
– Излей на нас свою благодать!
Божество — разумеется, если предположить, что это было именно оно — сначала разродилось тропическим ливнем, а во второй половине дня выплюнуло обратно Савелия с Аркашей, сильно исхудавших и обтрёпанных в манерах. Естественно, они тут же принялись уничтожать продукты, как саранча кукурузное поле. Конвейер отлажен.
Иннокентий незамедлительно поблагодарил Тукку — от нашего имени и от себя лично. Однако у меня оставался ещё целый ряд вопросов к присутствующим.
– А Ванечку нашего, стало быть, Тукку поглотил безвозвратно, - не удержался я от обидного комментария.
– Напрасно ждёт его дома одинокая болгарская старушка-мать!
Спасибо Савелию — объедая ногу индейки, он вдруг обнаружил несвойственную его предшественникам склонность к общению и тем самым спас меня от неминуемого четвертования.
– Не, это не то, что ты думаешь, - признался олимпийский чемпион.
– Иван попал в эту... Как его...
– В статистическую погрешность, - подсказал более начитанный Аркадий.
– Точно!
– И?!
Савелий развёл руками.
– На всё воля Божья.
– Трепещите неверные!
– исступлённо заорал на нас Иннокентий.
Мы с Колей ретировались, морально вернувшись в состояние повышенной боевой готовности. Прихватили с собой только пару бутылок водки да отломили кусок пирога с осетриной. Килограмма на четыре, не больше. В хижину не пошли, а обосновались в какой-то уютной пещере, которую приметили накануне, и потёк у нас суровый, нелицеприятный мужской разговор.
– Коля, у тебя мигалка есть?
– Была два года назад.
– Отобрали?
– Не, сам отказался.
– Врёшь!
– Вот те крест! Нутром чую, скоро нас по этому признаку будут отправлять в лучший мир. А чутьё меня ещё никогда не подводило.
– А что там у тебя? Нефть?
Коля задумался, как будто его ответ мог содержать важную государственную тайну.
– Видишь ли, Петя, - созрел он, наконец.
– Я поставляю «Газпрому» и прочим полезным компаниям всякую мелочь.
– Например?
– Ну, каски там, валенки, туалетную бумагу...
– Не хило. То есть ты практически полстраны обуваешь.
– Можно сказать и так.
– Это очень серьёзные деньги, - сделал вывод я.
– И это ты мне говоришь?
Мы выпили, закрепив обоюдное понимание.
– А скажи мне, Коля, - продолжил допрос я.
– Ты справки об этой долбаной тур-фирме навести удосужился? Прежде чем путёвку покупать? По базе какой-нибудь фээсбэшной их пробил? А? Ты ж олигарх, мать твою!
Коля погрозил мне пальцем, испачканным в жирной рыбе.
– Не гони волну, приятель. Это они мне и дали наколку.
– Кто?
– Ну, ФСБ. Они их как раз крышуют.
– То есть что ты хочешь этим сказать? Мы в шоколаде, что ли?
– А вот этого я теперь уже не знаю. Моей вере в светлое и доброе нанесён непоправимый ущерб.
Колины глаза наполнились гламурными слезами, и я поспешил его успокоить, как мог — поцеловал в лоб и, ухватив за шкирку, встряхнул.
– Ты случайно не рассматривал события последних дней с свете теории рейдерского захвата твоего бизнеса?