Чипа волокли через холл медцентра.

Музыка возобновилась с того места, на котором была прервана.

— Вы все мертвы! — кричал он, пытаясь вырваться. — Все Братство мертво. Только Уни живой! Один только Уни. Но есть острова, где люди живут! Взгляните на карту! Взгляните на карту в Пред-У-музее!

Его втащили в процедурный кабинет. Там уже был Боб. Бледный и потный, с кровоточащей ссадиной над бровью, он барабанил по клавишам своего телекомпа, который держала перед ним девушка в синем балахоне.

— Боб, — сказал Чип, — Боб, сделай одолжение, а? Посмотри на карту в Пред-У-музее. Посмотри на карту 1951 года.

Его втащили в комнату, освещенную синим светом. Он схватился за край отверстия инфузатора, но ему силой отогнули большой палец и впихнули руку внутрь. Рукав рванули кверху, и его рука оказалась по плечо засунутой в аппарат.

Кто-то потрепал его по щеке — это был Боб; его рука дрожала.

— Ты поправишься, все будет в порядке, Ли, — говорил он. — Доверься Уни. — Кровь струйками сочилась из разбитой брови.

Браслет Чипа был захвачен сканером, к его предплечью прикоснулись инфузионные диски. Он зажмурился. «Меня больше не сделают мертвым! — внушал он себе. — Меня больше не сделают мертвым! Я буду помнить про острова, я буду помнить Маттиолу! Меня не сделают больше мертвым!»

Он раскрыл глаза, и Боб улыбнулся ему. Его бровь была заклеена полоской пластыря телесного цвета.

— Они сказали в три часа, значит, в три часа, — сказал он.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Чип.

Он лежал на кровати. Боб сидел рядом.

— Доктора сказали, когда ты должен проснуться, — сказал Боб. — В три часа. И сейчас как раз три часа. Не 2.59, не 3.01, а ровно три часа. Они до того умны, что мне страшно.

— Где я? — спросил Чип.

— В Главном Медцентре.

И тогда он вспомнил — вспомнил то, о чем думал и что говорил. И наихудшим было то, что он делал.

— О, Христос! — воскликнул он. — О, Маркс! О, Вуд и Вэнь!

— Успокойся, Ли, — сказал Боб, касаясь его руки.

— Боб, — сказал он. — О, Христос и Вэнь! Боб, я толкнул вас на…

— На эскалаторе, — подсказал Боб. — Да, брат, ты это сделал. Это был самый потрясающий момент в моей жизни. Сейчас со мной все хорошо. — Он потрогал пальцем пластырь над бровью. — Все подлечено, и все как новенькое или будет таким через пару дней.

— Я ударил номера! Своей собственной рукой!

— Он тоже в порядке, — сказал Боб. — Два цветка от него. — Он кивком показал на вазу с алыми розами на столе по другую сторону кровати. — А два — от Мэри КК, и еще два — от номеров твоего сектора.

Чип смотрел на розы, присланные ему номерами, которых он побил, обманул и предал, и слезы застилали ему глаза. Он затрясся от рыданий.

— Э, полно тебе, не стоит так расстраиваться, — сказал Боб.

Во имя Христа и Вэня, как же он мог думать лишь о себе одном!

— Послушайте, Боб, — сказал он наставнику, приподнимаясь на локте и прикрывая глаза тыльной стороной ладони.

— Успокойся, — сказал Боб.

— Боб, ведь есть и другие, — сказал он. — Другие, страдающие той же болезнью, что страдал и я! Мы должны разыскать их и помочь им!

— Мы знаем.

— Есть номер по имени Маттиола, Анна СГ38Р2823, и один…

— Мы знаем, нам это известно, — сказал Боб. — Им уже оказана помощь. Им всем оказана помощь.

— Это правда?

Боб утвердительно кивнул.

— Тебя допросили, когда ты был без сознания, — сказал он. — Сегодня понедельник, три часа пополудни. Их уже отыскали и оказали им помощь — Анне СГ и еще одной, кого вы звали «Снежинка», Анне РУ, и Айин ГУ — «Пташке».

— И еще «Король», — сказал он. — Езус ХЛ. Он находится здесь же, в этом здании; он…

— Нет, — сказал Боб, качая головой. — С ним мы опоздали. Он уже мертв.

— Он умер?

Боб кивнул:

— Повесился.

Чип вытаращил глаза.

— В ванной на душе, на лоскуте из одеяла, — пояснил Боб.

— О, Христос и Вэнь! — воскликнул Чип и снова опустился на подушку. О, эта болезнь! И он был ее частью.

— Остальные уже чувствуют себя прекрасно, — сказал Боб, дружески похлопывая его по руке. — И ты тоже поправишься. Тебя, брат, направят в Центр реабилитации. Тебе предоставят отпуск на неделю. А может, и подольше.