Армию, Военно-морской флот, космос, оборонную промышленность и Комитет государственной безопасности поносили особенно яростно и изощренно. Скатились до того, что Тихонова — артиста, который играл Штирлица в известном телесериале «Семнадцать мгновений весны», — стали обвинять в обмане народа, говоря, что не было на самом деле никакого Штирлица. Так это и так ясно. Это же художественное кино, а не отчет о действиях советской разведки.

В Советском Союзе было то, что действительно являлось серьезным негативом: культ личности, репрессии, повсеместный дефицит продовольствия, одежды и т. п., бюрократизм системы, закрытость общества и т. п. Опираясь на этот негатив, представляющий только какую-то долю от всей жизни страны, и было развернуто оголтелое охаивание всего и вся.

На обещания, какая будет хорошая жизнь, демократы не скупились. Все у них было очень просто — рынок. Надо немедленно разрушить государственную систему руководства экономикой, передать все средства производства в частные руки, а дальше все пойдет само собой. Рынок все отрегулирует. Но самое главное, самое первое — сперва все разрушить. Процесс разрушения старой жизни и строительства новой назвали реформами. Никто и никогда не обнародовал ясную цель и четкую программу выполнения этих реформ. Был круглосуточный демократический долбеж: «рынок-реформы» или, наоборот, «реформы-рынок». Только слабоумный мог верить, что при отсутствии четкой программы, понятной народу, и присутствии призыва крушить все подряд может наступить «всё и всем хорошо».

Восхваление всего западного и подражание ему приняло гипертрофированные размеры. Появилось ощущение, что живешь не в своей стране, а в каком-то обезьяннике, где макаки копируют человеческое общежитие. Макака надела очки и думает, что она человек. А тут техникум коммунального хозяйства переименовали в колледж, домуправа в менеджера и ожидают, что в результате этих действий перестанет протекать бачок унитаза.

Эпидемия слабоумия достигла такого размаха, что создавалось впечатление: «Никому ничего доказать нельзя, как можно спорить с явным бредом». Телевидение и радио для инакомыслящих (по отношению к демократам) было недоступно, а газеты здравого направления имели ничтожно малый тираж и не могли соперничать с печатной информационной машиной, которой владели ниспровергатели, разрушители и крушители. Митинговые протесты накрепко локализовались средствами массовой информации, сообщения о них были в ерническом или искаженном виде.

В обстановке продолжающейся эпидемии временного слабоумия началось создание нового общественного строя и новой экономики.

Первым делом выбирали многочисленных депутатов во все органы власти. Проходил тот, кто больше всех ругал прошлое и красивее всех обещал будущее.

Обещания носили вполне конкретный характер и адресную программу. Первое, что обещали — это свободу, любой суверенитет без всяких ограничений, второе — райскую жизнь и полное материальное благополучие. Для полного материального благополучия нужны были средства. Здесь для обещальщиков проблем не было. Все средства, которые в Союзе направлялись на оборонную промышленность, космос, вооруженные силы, строительство защитных сооружений от наводнений (дамбу) и т. п., предлагали перечислить на колготки, сковородки, колбасу, конфитюр и т. п. Обещалыцики забывали сказать, что делать с людьми, занятыми в тех сферах, которые они предлагали немедленно упразднить, и как использовать громадные специфические материальные ресурсы этих направлений.

Как только выбрали — началась вторая серия все того же сериала. Вместо конструктивной работы — ссылки на проклятое прошлое, которое мешает получить положительные результаты. К ругани коммунистов добавились разборки между многочисленными политическими группировками. Началась война компроматов. Ну, и самое главное — депутаты стали результативно работать, чтобы создать нормальные условия для самих себя. Здесь были оклады, квартиры, машины, а самое главное — неприкосновенность. Депутат мог воровать, хулиганить, наезжать на своем автомобиле на кого угодно, а органы правопорядка не могли привлечь его к ответу до тех пор, пока сами же депутаты не дадут на это согласие.

Буквально через пару недель после первых выборов в СМИ появились сообщения о делах народных избранников. В это время в Россию стали поступать первые партии гуманитарной помощи Запада. Там были продукты, сроки реализации которых или уже вышли, или подходили к концу, и разная дешевка из одежды и домашней утвари. В вечерних новостях телевидение сообщило, что милиционер задержал мужика, который нес подозрительный мешок. Проверка показала, что мешок набит гуманитарным барахлом, которое только что поступило в город. Мужик возмутился, вытащил свой депутатский мандат, подтверждающий его неприкосновенность, милиционер извинился и отпустил народного избранника. Как только депутаты оформили свою неприкосновенность, начался второй важный этап их работы — поездки за границу для изучения опыта построения демократии и рыночной экономики.

Следующим шагом народных избранников было создание института помощника депутата. Каждый депутат мог иметь какое-то количество помощников. Эти помощники зарплату не получали. Считалось, что они работают на общественных началах во имя торжества демократии и реализации рыночных идей. Помощников выбирал сам депутат. Эти помощники имели удостоверение, которое открывало им дороги во многие структуры власти. С этим удостоверением им зарплата стала не нужна. СМИ часто сообщали о делах этих помощников. Сообщения были однотипные, поймали бандита, а он помощник депутата, наконец-то изобличили мошенника, а он помощник депутата и т. п.

Параллельно с выборными органами всех уровней создавалась администрация страны.

В первую очередь была организована администрация президента страны. Этот орган исполнял те же функции, что и Центральный Комитет КПСС в СССР. Он фактически правил страной, так как все назначения Правительства страны и членов администрации регионов шли через него.

Все это закончилось тем, что общее количество людей, управляющих страной, как выборных, так и назначаемых, стало непомерно большим, особенно если учесть, что результаты работы повсеместно были плачевными. Все показатели, изобретенные человечеством для характеристики уровня государства и жизни его населения, из года в год падали и падали.