Было ясно — разрушается социализм. Разрушается сильное государство, и создается что-то аморфное. Прямо об этом руководство страны не говорило. Вместо этого было объявлено, что страна идет курсом реформ, который путем рынка приведет россиян к счастливой жизни и полному благополучию. Как это произойдет, никто и никогда четко не говорил. В стране было две жизни. Первая — у всех на виду, полная безудержной болтовни, неразберихи, смятения, страха, борьбы за выживание, неуемной радости меньшинства, горя и невзгод большинства.

Вторая — у пришедших к власти. Там все было ясно. Не объявленная народу программа действий работала четко. За десять лет реализации этой программы были полностью разрушены все элементы социалистического устройства страны и ликвидирована экономическая база социализма. Параллельно была разрушена экономика мощной индустриальной державы, а сама страна потеряла свое прежнее место в мировом сообществе, превратилась в сырьевой придаток Запада и послушного исполнителя его указаний. Если в 1929 году произошел коренной перелом в сторону социализма и сильного союзного государства, то в 1991–2001 годах — полный разлом социализма и союзного государства.

В мои планы не входит анализ и описание процессов, произошедших в стране за десятилетие полного разлома. Во-первых, мне это не под силу, а во-вторых, уже опубликовано большое количество работ, где этот процесс исследован и проанализирован на основании достоверных документов и выявленных фактов. Я буду писать только о том, с чем мне самому приходилось сталкиваться по работе или по жизни, и о том, что сам видел и слышал. Естественно, что мое описание будет эмоциональным, а не аналитическим.

Свобода слова была провозглашена одним из главных достижений демократического движения в России. Формально она была. Каждый мог говорить то, что он думает, и никого в тюрьму за его мысли и слова не сажали. Но технические средства информации имели своих хозяев, которые жестко регулировали, какого говоруна допускать в свои студии и редакции и т. п.

Средства массовой информации (СМИ) постсоветской России сформировались в три группы: правые, левые и центристские. Как и всякая систематизация, приведенное выше определение весьма условно. Многие СМИ называли себя «независимыми». По содержанию своих информации «независимые СМИ» могли быть правого, левого и центристского направления.

Понимая всю неоднозначность термина «независимая газета», я считал «Санкт-Петербургские ведомости» («СПВ») одной из небольшого количества известных мне газет центристского направления, объективность и здравый смысл которых внушал уважение.

Содержание «СПВ» отличалось четкостью построения. Отчетлива была видна система — ежедневно, еженедельно, ежегодно по свежим событиям, впечатлениям создавать печатный текст истории постсоветской России. Мне представляется, что если взять подшивку СПВ за десять лет, просто вырезать из нее одноименные разделы, произвести необходимую корректуру и сгруппировать их в нужном порядке, дав к ним небольшой связующий текст, то может получиться экспресс-выпуск новейшей истории.

Большинство приводимых в моих воспоминаниях публикаций я взял из «СПВ».

В первые годы после развала Союза у меня было впечатление, что Россию охватила эпидемия временного слабоумия. Симптомы этого заболевания следующие:

а) беспрерывная круглосуточная всепроникающая бездоказательная шумиха, что при коммунистах и Советах абсолютно все было плохо;

б) ничем не аргументированные заверения в том, что хорошая жизнь начнется только после разрушения всего того, что было при коммунистах и Советах;

в) ничем не обоснованная уверенность в том, что как только все развалим и разрушим, то Запад нам поможет, будет кормить, одевать и денег давать;

г) убежденность, что все хорошее это только то, что есть на Западе, а в России все плохо, надо делать все по-западному.

Под термином «всё» понимается общественный строй, государственное устройство, образ жизни, обычаи, культура, искусство, экономика, армия, органы правопорядка и т. п. и т. д., в общем «всё, всё на свете».

Я назвал эту болезнь временным слабоумием потому, что умственно здоровые люди не должны были бы верить потоку нелепостей и глупостей, который изрыгался средствами массовой информации. Нормальные люди понимали, что эта эпидемия временного слабоумия была вызвана, а потом распространялась и поддерживалась умными, четкими, прагматичными и профессионально подготовленными людьми в своих корыстных интересах.

Слишком уж все методично и организованно проходило, что было особенно заметно по первому симптому эпидемии слабоумия, а именно: при Советах все было плохо. Сперва личности. Не пропустили никого. От Ленина и Сталина до Чапаева и Стаханова. Не было ни одной фамилии, которая, так или иначе, стала известной при советской власти, чтобы ее не облили грязью. Потом идеи. Их критиковать было труднее, потому что идеи коммунизма близки к идеям раннего христианства. Вместо критики идей шло их извращение. Получалось, что главная идея коммунизма разрушение, террор и насилие. Не была забыта ни одна сторона жизни советского общества и деятельности партии, которая была бы обойдена вниманием профессиональных руководителей по распространению и развитию эпидемии слабоумия. Дошли до того, что стали ругать Нобелевский комитет за то, что Шолохову была присуждена Нобелевская премия, и Дунаевского за то, что он при Сталине сочинял музыку для веселых песен. Надо было сочинять только траурную или другую мрачную музыку.