— И что ответил на это император?

— Выгнал меня из палатки.

Туман двигался вокруг них светящимся водоворотом, их тени дрожали и расплывались.

— Думаю, я уже тогда стал для него предметом беспокойства.

— Из-за того, что ты знал: это уловка, а не чудесное знамение?

— Да.

Калай плотно обхватила свои плечи руками.

— Поверить не могу, как ты до сих пор жив.

— Я тоже.

— Римляне охотятся за тобой с того самого времени?

Кир потер ножны ладонью, сгоняя с обтягивающей их кожи капли воды.

— Не знаю.

Калай медленно опустила руки.

— А вот теперь, похоже, ты солгал, впервые за весь разговор.

Кир зажмурился и замолчал.

— Возможно, так оно и было, — сказал он. — Точно не знаю, но всегда этого опасался.

Калай положила ладонь на его широкое плечо. Для нее это было дружеским жестом, не более, но в ответ Кир неуверенно вытянул руки, коснулся ее и притянул к себе. Когда он обнял ее за плечи, его руки дрожали.

— Не говори ничего. Просто позволь мне обнять тебя на мгновение.

Калай была ошеломлена и не двинулась с места. Как ни странно, она почувствовала облегчение. Не любовь, не желание, просто… облегчение. Полный идиотизм. Их преследуют безжалостные убийцы, и, быть может, в этот самый момент они смотрят на них. Хотя чтобы разглядеть их сквозь такой туман, надо подойти очень близко.

— Я уже начинаю надеяться на то, что ты прав, — ласково сказала она.

— В чем?

— В том, что есть ангелы, которые присматривают за нами.

Он немного расслабил объятия. Посмотрел на нее сверху вниз. Нежность в его взгляде тронула ее, наполнив теплом сердце.

— Почему? — спросил Кир.

— Потому что мы оба утратили бдительность. Будь я убийцей, я бы нанесла удар именно сейчас.

Кир мгновенно отшатнулся от нее, поспешно оглядывая берег и скалы.

— Ты права. Давай вернемся внутрь. Если Бог столь милостив к нам, то сегодня мы сможем немного поспать.

Подождав, пока он обойдет ее, Калай двинулась к входу на шаг позади Кира.

Спустя полчаса Калай уже лежала на полу, натянув потрепанное, но теплое одеяло до подбородка, и смотрела на темный потолок пещеры. Кир и Заратан уже спали. Она тоже пыталась заснуть, но мысли о Кире не давали ей покоя. Грудь сдавило, как от резкой боли. Она никак не могла забыть ощущение, пронзившее ее, когда он обнял ее… мощное, как блистающий золотой телец из иссушающих пустынь далекого прошлого.

— Ты все еще здесь, брат?

Ты перекатываешься на другой бок, услышав его шепот, и вдыхаешь теплый ночной воздух. Над головой блестят звезды, ветерок пьянит, неся запахи влажной земли и деревьев. Он лежит в двух локтях от тебя, завернувшись в одеяло и положив руки под голову. Смотрит во тьму. Всякий раз, когда он моргает, в его глазах отражается свет звезд, и будто остается там на короткое мгновение.

— Конечно, я здесь. Где мне еще быть?

— Я не могу найти тебя.

Ты привстаешь, опираясь на локоть.

— Я здесь, рядом. Повернись — и увидишь.

Ты замечаешь, как его рот выгибается в улыбке.

— Я месяцами искал тебя. И все никак не могу найти.

И вдруг ты понимаешь — в этом, как всегда, есть глубокий смысл.

— Что ж, не моя вина, что ты просто не открываешь глаза, — говоришь ты — Я рядом с тобой, будто тень твоя, но ты слеп ко мне.

Улыбка пропадает с его лица, словно ее там никогда и не было. Несколько мгновений он молчит.

— Теням, чтобы жить, нужен свет, — наконец говорит он. — Во тьме они умирают. Боюсь, ты именно там, поэтому я и не могу найти тебя.

Ты разглядываешь его очертания. Если кто и похож на тень этой ночью, то это он сам. Тень тьмы.

— Иешуа, я не во тьме, — говоришь ты. — Я тень, влюбленная в солнце, но скрывающаяся от него из чувства самосохранения. Поэтому ты и не можешь найти меня.

— О чем ты говоришь? — мрачно спрашивает он.

— О том, что ты запланировал. Когда умрет солнце, умрут и все тени, отбрасываемые в его свете. Умрут окончательно. Как ты можешь быть столь бессердечным и безразличным к тем, кто любит тебя?