— Хорошо, — сказал Беляк. — Но почему вы решили, что письмо, это адресовано именно вам?

— Боже! Вы еще спрашиваете! Во-первых, я нашел его на своем столе, во-вторых, вот… вот! — и он показал конверт, на котором очень четко было написано: «Лично. Заместителю бургомистра господину Чернявскому».

Животный страх охватил предателя.

— Хваленая гестапо!… — стонал он, обхватив голову руками. — Где же она? Где? Где все эти вездесущие и всемогущие гестаповцы? Они о чем-нибудь думают? Они не в силах защитить нас, верных слуг Германии. Хваленый Бергер! Это же не гестаповец, а кретин. Он сам влип где-то, как кур в ощип, и перьев не оставил… И они еще о чем-то думают… в чем-то уверены!… Нет! — Чернявский тяжело упал в кресло. — Не гестаповцы и не мы здесь хозяева. Не мы… Вот! — Он выхватил из рук Беляка письмо. — Вот хозяева! Что хотят, то и делают с нами… Убивают, выкрадывают, взрывают… И никаких следов.

— Вы напрасно принимаете так близко к сердцу эту ерунду, — заговорил Беляк.

— Ерунду? Близко к сердцу! — завопил Чернявский. — А что бы вы делали на моем месте?

— Не волновался бы. Это просто угроза. Вас они достать не в состоянии, а поэтому хотят попугать.

— Вы думаете? — нерешительно спросил Чернявский.

— Не думаю, а уверен. Если бы они имели возможность с вами расправиться, то не посылали бы этой записки.

Заместитель бургомистра замолчал, о чем-то раздумывая и не сводя остекленевших глаз с Беляка. После длительной паузы он спросил:

— Как вы считаете, показать письмо в гестапо?

Беляк сделал вид, что обдумывает ответ, потом пожал плечами и произнес:

— По-моему, незачем. Вы же сами говорите, что они бессильны…

— Вы простите меня, — извиняющимся тоном сказал Чернявский, — я наболтал много лишнего… разнервничался… Пусть это останется между нами.

Беляк кивнул головой.

— Вы убедитесь, что я прав. Не тревожьтесь напрасно.

Два дня спустя, в час обеденного перерыва, Беляк задержался в управе немного дольше обычного и вышел из здания вместе с секретарем Чернявского.

Не успели они сойти со ступенек крыльца, как к подъезду подкатил мотоцикл. На машине сидело двое: за рулем эсэсовец, а за спиной его — русский парень с нарукавником полицая и в немецкой пилотке.

Полицай слез с заднего сиденья, отряхнул пыль с пилотки и одежды и спросил:

— Нам нужен заместитель бургомистра господин Чернявский. Как к нему попасть?

Секретарь объяснил, что Чернявского нет, — несколько минут назад он уехал.

— А как же его найти? У нас срочное дело!

Секретарь ответил, что найти его можно только дома, но для этого надо предварительно созвониться с ним.

— Мне, что ли, звонить? — спросил полицай.

— Нет, лучше уж мы позвоним, — сказал секретарь и вместе с Беляком вернулся в здание.

Через несколько минут секретарь появился на балконе, перегнулся через перила и спросил полицая:

— А что сказать Чернявскому?

Полицай посмотрел по сторонам, кинул подозрительный взгляд на проходившего мимо горожанина и, сложив ладони рупором, приглушенно сказал:

— Передайте ему, что мы приехали с совершенно секретным пакетом на его имя от начальника абверкоманды. Вот! — И он похлопал по кожаной сумке, висевшей у него на боку.

Секретарь исчез. На балкон вышел Беляк. Он приложил ко лбу козырьком руку, заслоняясь от лучей солнца, и постоял, разглядывая улицу. Потом вынул карманные часы.

— Поздновато, — произнес он и покачал головой.

Выглянул секретарь.

— Езжайте! — сказал он. — Господин Чернявский вас ожидает. Луговая, четырнадцать. Большой белый дом… Найдете?

— Попробуем, — ответил полицай, взбираясь на свое место. Мотоцикл умчался.

…Часовой с винтовкой за плечом, стоявший у особняка заместителя бургомистра, взял под козырек и вытянулся. Эсэсовец остался на мотоцикле, а полицай спрыгнул и быстро поднялся по ступенькам к парадному входу. Звонить не пришлось. Чернявский сам открыл дверь и провел полицая за собой в большую светлую комнату, устланную ковром.

— Вы господин Чернявский? — спросил курьер.

— Да.

— Здравия желаю! — полицай щелкнул каблуками. — Прошу получить и расписаться на конверте.

Он подал письмо и объемистый, обшитый и опечатанный прямоугольный сверток с грифом: «Строго секретно и весьма срочно». Чернявский осторожно вынул письмо, прочел его и автоматической ручкой, любезно поданной курьером, расписался.

Полицай, не торопясь, аккуратно сложил конверт вдвое, спрятал в карман, застегнул пуговку и спросил:

— Разрешите идти?

— Пожалуйста! Мой сердечный привет вашему начальнику.

— Есть передать сердечный привет… — И полицай, четко повернувшись, вышел.