Шрифт:
Но деталей он так и не вспомнил, поэтому сказал:
— Я думаю, судьба — это подходящее слово.
— Скорее, фантастическая глупость, — резко возразил Грэхем и гневно сверкнул глазами в сторону своей внучки, которая в ответ на его неодобрительный взгляд распрямила плечи и высоко подняла подбородок.
Мэтт всегда уважал мужество. Он пересек комнату и положил руку на плечо Сабины. Она удивленно подняла на него глаза. В них светилась такая благодарность, что ему стало не по себе. Тем не менее он ответил на ее улыбку.
— Послушайте, — сказал Мэтт, — мне надо идти, я уже опаздываю. Давайте отложим этот разговор.
Прекрасные зеленые глаза доверчиво обратились на него.
— Правда?
Эта девушка действительно красива, снова невольно подумал Мэтт.
— Разумеется, если ты хочешь, — ответил он будничным тоном.
— Хочу, — подтвердила она.
— А теперь послушайте меня, — вмешался Грэхем. — Я не привык, чтобы мне перечили. Вы оба останетесь здесь, пока мы…
— Извините, но я не могу, — сказал Мэтт. — Весьма сожалею.
На самом деле никого сожаления он не испытывал. У него действительно была назначена встреча, и он уже опаздывал. Но, кроме того, он понимал, что должен уйти отсюда, пока не совершил чего-нибудь непоправимого. Например, не дал этому старикану в нос или не сказал чего-нибудь такого, что могло повлечь за собой еще большие неприятности.
4
Сабина задумчиво наблюдала, как ее дед смакует яичницу с грибами. Сама она заказала только фруктовый салат, к которому едва притронулась. Вокруг них раздавался приглушенный шум вежливых разговоров, сопровождаемый негромким звоном хрусталя и серебра.
Лайонелл Грэхем был не из тех, кого мог устроить завтрак в какой-нибудь забегаловке. Он настоял на том, чтобы найти настоящий ресторан, с льняными скатертями и учтивыми официантами. Сабине было все равно, куда идти; она знала, что не сможет проглотить ни кусочка. Ее нервы были измотаны до предела.
Она бросила вызов деду, и этот поступок не мог остаться без последствий.
Жаль, что Мэтта нет сейчас рядом. Девушка со вздохом подцепила вилкой ломтик персика. Неужели он говорил правду, когда утверждал, что не помнит ничего о вчерашнем вечере? В это трудно поверить. И все же…
Может, когда она вошла в «Лаки Джон», он уже был пьян? Тогда ей так не показалось… При ней он выпил немного — всего несколько бокалов пива. Но ведь люди по-разному реагируют на алкоголь. Наверное, надо поговорить об этом с Родом. Уж он-то должен знать…
— Итак, — произнес Лайонелл Грэхем, кладя нож и вилку на свою опустевшую тарелку, — что ты скажешь в свое оправдание, юная леди?
— Ничего, дедушка. — Сабина постаралась, чтобы ее голос прозвучал спокойно и ровно. — Я теперь замужем, и тебе придется смириться с этим.
Он сощурил глаза.
— Ты так считаешь?
Она отодвинула тарелку, так и не доев свой салат.
— Именно так. Я наконец нашла мужчину, которого ты не сможешь подкупить или запугать, и вышла за него замуж.
— И как долго ты знакома с этим образцом добродетели? Двадцать четыре часа?
Сабина почувствовала, что ее щеки вспыхнули. Она знала Мэтта значительно меньшее время.
— Достаточно долго, — сказала она, с вызовом поднимая подбородок.
— Ах, ты, моя принцесса. — Лайонелл назвал ее детским прозвищем, печально качая головой.
Подошел официант, чтобы забрать посуду. Дед подождал, пока они снова не остались одни, и продолжил:
— Неужели ты не понимаешь, что я забочусь о твоих интересах?
— С твоей точки зрения это так, но…
— Но я люблю тебя!
Сабина задержала дыхание.
— Я тоже люблю тебя, дедушка, но не могу вечно жить под твоей опекой.
Лайонелл сделал знак официанту, чтобы принесли еще кофе.
— Я думал, что, видя печальный пример твоего отца и катастрофический опыт сестры, ты будешь благодарна мне за заботу.
— Это не забота, а вмешательство в мою жизнь. Кроме того, я не такая, как они. Папа в моем возрасте успел уже дважды жениться и разойтись и еще два раза повторил эту ошибку, прежде чем погиб. Что касается Габби, то ей было только двадцать лет, когда она убежала из дома, а мне уже двадцать пять. Я взрослая женщина.
— И ты считаешь, что скоропалительный брак с незнакомым человеком может служить этому подтверждением? — Он нахмурился. — Мне следовало быть более бдительным.