– Она когда-нибудь встречалась с ним наедине, Джари?

– О нет, ваше превосходительство, не встречалась, как я сказала, мы познакомились с ним во время демонстрации, и он попросил нас выпить с ним кофе, чтобы прийти в себя, – ответила Джари. Она холодела от страха, что ее могут уличить во лжи, но еще больше боялась признаться в том, что происходило на самом деле. Аллах да защитит нас, молилась она. Куда же она ушла, куда?

– Как его звали, Джари?

– Я не знаю, ваши превосходительства, может быть, Ибрагим или… или Исмаил, я не знаю. Я уже сказала вам, что он не имел значения.

В голове Локарта стучал тяжелый молот. Никаких зацепок, ничего. Куда она могла пойти? К подруге? В университет? На еще один марш протеста? Не забывай о слухах на базаре о том, что студенты университета опять бунтуют. Сегодня ночью ждут новых взрывов, новых маршей протеста и маршей против протестующих, «зеленые повязки» против левых, но все не поддержанные имамом демонстрации запрещены комитетом, а терпение комитета иссякло.

– Джари, у тебя должны быть хоть какие-то соображения, хоть что-то, что нам поможет!

Мешанг гортанно произнес:

– Высечь ее, она все знает!

– Я не знаю, я ничего не знаю… – завыла Джари.

– Прекрати, Джари! – Локарт повернулся к Мешангу; его лицо было бледным, жестокость – абсолютной. – Я не знаю, куда она ушла, но я знаю почему: ты заставил ее развестись, и я клянусь Создателем, если она пострадает, хоть как-то пострадает, ты заплатишь за все!

Мешанг выпалил:

– Ты бросил ее, ты оставил ее без гроша, ты покинул ее, и вы разведены, ты…

– Запомни, ты заплатишь! И если ты не пустишь меня в этот дом, когда бы я ни вернулся сюда или она ни вернулась, клянусь Богом, это тоже падет на твою голову! – Находясь на грани безумия, Локарт направился к двери на балкон.

Зара быстро спросила:

– Куда ты идешь?

– Не знаю… Я… В университет. Может быть, она ушла, чтобы принять участие еще в одной демонстрации, хотя зачем ей для этого убегать из дому… – Локарт не мог заставить себя сформулировать то, что по-настоящему приводило его в ужас: ее отвращение было настолько крайним, что разум отказался служить ей, и она решила убить себя – о, это, конечно, не будет самоубийство, но сколько раз она говорила ему в прошлом: «Никогда не волнуйся за меня, Томми. Я – правоверная, я всегда буду стараться исполнять труд Божий, и если только я умру, исполняя Божий труд и с именем Бога на устах, я отправлюсь в рай».

А как же наш будущий ребенок? Мать не станет, не сможет… или сможет, такая как Шахразада?

В комнате было очень тихо. Целую вечность он стоял неподвижно. Потом – сразу, одним порывом – его естество подхватило его и унесло в новые воды. Чужим ясным голосом он произнес:

– Будьте свидетелями мне: нет божества, кроме Бога, и Мухаммад – посланник Бога, – в третий, и последний, раз. Свершилось. Он был в мире с самим собой. Он увидел, как они во все глаза смотрят на него. Потрясенные.

Мешанг нарушил молчание, более не испытывая злобы.

– Аллаху акбар! Добро пожаловать. Но произнесения шахады не достаточно, само по себе – нет.

– Я знаю. Но это начало.

Они смотрели, как он растворился в ночи, завороженные тем, чему свидетелями они стали: спасением души, превращением неверного в правоверного, таким неожиданным. Всех их наполняла радость, разные степени радости.

– Бог велик!

Зара пробормотала:

– Мешанг, разве это все не меняет?

– Да, да и нет. Но он теперь отправится в рай. На все воля Аллаха. – Внезапно он почувствовал себя очень усталым. Его взгляд упал на Джари, и ее снова начала бить дрожь. – Джари, – сказал он с некоторым спокойствием, – тебя будут сечь, пока ты не расскажешь мне всю правду или не окажешься в аду. Пойдем, Зара, мы не должны забывать о своих гостях.

– А Шахразада?

– На все воля Аллаха.

Рядом с университетом. 21.48. Шахразада свернула на главную улицу, где собирались «зеленые повязки» и их сторонники. Тысячи людей. Подавляющее большинство из них – мужчины. Все с оружием. Муллы руководили ими, призывая их соблюдать дисциплину, не стрелять в левых, пока те сами не начнут стрельбу, стараться убеждением отвращать их от их зла.

– Не забывайте, что они иранцы, не сатанисты-чужеземцы. Бог велик… Бог велик…

– Добро пожаловать, дитя, – ласково приветствовал ее старый мулла, – мир тебе.

– И вам, – ответила она. – Мы выступаем против врагов Бога?

– О да, скоро, времени еще много.

– У меня есть оружие, – с гордостью сказала она, показывая ему пистолет. – Бог велик.

– Бог велик. Но будет лучше, если всякое убийство прекратится и заблудшие прозреют к истине, отрекутся от своей ереси, подчинятся имаму и вернутся в ислам. – Старик видел ее молодость и решимость и ощутил в душе подъем и одновременно печаль. – Будет лучше, если всякое убийство прекратится, но если эти люди левой руки не прекратят противиться имаму, да ниспошлет ему Аллах мир и покой, то, с помощью Аллаха, мы поторопим их по дороге в ад…