Опять Скраггер помедлил с ответом.

– Спасибо, если получится, я возьмусь, конечно, конечно, возьмусь.

– Тогда решено. Я официально обращусь к вашему мистеру Гаваллану. – Касиги искоса взглянул на Скраггера. Что-то изменилось, подумал он. Что? Если подумать, когда я сделал предложение о сделке, пилот не отреагировал на нее с той долей энтузиазма, которую, по моему мнению, можно было бы ожидать – он не может не осознавать объема и ценности контракта, который я ему предлагаю. Что он скрывает? – Вы могли бы связаться с Бендер-Деламом через свою базу в Ковиссе и спросить их, смогут ли они поставить нам завтра хотя бы один 212-й? – спросил он, начиная зондирование.

– Да-да, конечно… как только прибудем на место.

Ага, подумал Касиги, наблюдавший и слушавший очень внимательно, я был прав, что-то совершенно определенно изменилось. Дружелюбие пропало. Почему? Я точно не говорил ничего такого, что могло бы его обидеть. И дело не может быть в предложенной сделке – она слишком выгодна для любой вертолетной компании. Его самочувствие?

– Вы хорошо себя чувствуете?

– О, прекрасно, старина, я в порядке.

Ага, улыбка на этот раз была искренней, и голос звучал как обычно. Значит, это что-то связанное с вертолетами.

– Если вы мне не поможете, ситуация для меня сложится очень трудная.

– Да, я знаю. Что до меня, я был бы рад помочь, чем только могу.

Ага, улыбка исчезла, и тон голоса снова стал серьезным. Почему? и почему это «что до меня, я был бы рад помочь», словно он и готов бы помочь, но кто-то другой запрещает ему это делать. Гаваллан? Может ли быть так, что он знает, что Гаваллан, из-за Дома Струан, не стал бы нам помогать?

Касиги долгое время сопоставлял и комбинировал факты и предположения, но удовлетворительного ответа так и не нашел. Тогда он использовал одну уловку, почти беспроигрышно срабатывавшую с иностранцами вроде этого.

– Мой друг, – произнес он, используя свои самые искренние интонации, – я вижу, что что-то не так, пожалуйста, скажите мне, в чем дело? – Увидев, что лицо Скраггера стало еще более серьезным, он нанес завершающий удар: – Мне вы можете сказать. Вы можете доверять мне, я действительно ваш друг.

– Да… да, я знаю, старина.

Касиги смотрел на Скраггера и ждал, наблюдая, как рыба бьется на крючке, натягивая леску, такую тонкую и такую прочную, которая тянулась назад к сломанной лопасти винта, рукопожатию, разделенной опасности на борту «Рикумару», разделенной военной службе и общему преклонению перед павшими товарищами. Так много нас погибло, таких молодых. Да, подумал он с внезапной злостью, но если бы у нас была хотя бы десятая доля их самолетов, их оружия, их кораблей и двадцатая доля их нефти и сырья, мы были бы непобедимы, и императору никогда бы не пришлось заканчивать войну так, как это он сделал. Мы были бы непобедимы – если бы не бомба, не две бомбы. Пусть все боги терзают бесконечно долго тех, кто изобрел эту бомбу, сломившую его волю, которая возобладала над нашей.

– В чем дело?

– Я… э-э… не могу вам сказать, пока что. Извините.

В сознании Касиги замигали красные лампочки – опасность.

– Почему, мой друг? Уверяю вас, вы можете мне доверять, – произнес он успокоительно.

– Да… да, но это не одного меня касается. В Эль-Шаргазе, завтра, потерпите, хорошо?

– Если это настолько важно, мне следует знать об этом сейчас, не правда ли? – Касиги снова подождал. Он знал цену ожидания и молчания в подобные моменты. Нет нужды напоминать собеседнику его собственные слова «я ваш должник дважды». Пока что.

Скраггер вспоминал. В Бендер-Деламе Касиги спас мне чертову жизнь, в этом можно не сомневаться. На борту корабля у Сирри он доказал, что не трус, и сегодня проявил себя как верный друг, ему совсем не нужно было вешать себе на шею все эти заботы и действовать так быстро, он мог заняться этим и завтра, и послезавтра, для него это было не важно.

Его глаза скользили по панели приборов и по картине за окном кабины, не отмечая никакой опасности ни внутри, ни снаружи; Киш скоро появится по правому борту. Он искоса посмотрел на Касиги, тот смотрел прямо перед собой – сильное, красивое лицо, чуть нахмуренное. Черт, старина, если ты не выполнишь свою часть уговора, Затаки, скорей всего, слетит с катушек! Но ее ты выполнить никак не можешь. Никак, старина, и мне так тяжело видеть, как ты просто сидишь тут, даже не напоминая мне о том, что я твой должник.

– Киш, говорит HST. Иду на траверзе Киша, высота триста.

– Киш. Держитесь на трехстах. У вас по курсу два борта направлением на восток, высота три тысячи.

– Вижу их. – Это были истребители. Он показал на них Касиги, который их не заметил. – F14-e, вероятно, с базы в Бендер-Аббасе, – сказал он. Касиги не ответил, лишь кивнул, и от этого Скраггеру стало еще хуже. Минуты тянулись. Под ровный гул двигателей они летели дальше.

Потом Скраггер принял решение, ненавидя себя за него.

– Извините, – хмуро бросил он, – но вам придется подождать до Эль-Шаргаза. Энди Гаваллан сможет помочь, я не могу.

– Он сможет помочь? В чем? Как? В чем проблема?

Помолчав, Скраггер произнес:

– Если кто и сможет помочь, так это он. Давайте на этом и остановимся, дружище.

Касиги услышал окончательность ответа, но отбросил ее и решил какое-то время выждать; мозг его гудел от новых сигналов тревоги. То, что Скраггер не угодил в его ловушку и не рассказал ему свой секрет, заставило его уважать пилота еще больше. Только это его не извиняет, думал Касиги, чувствуя, как в нем закипает ярость. Он сказал мне достаточно, чтобы меня предупредить, теперь мое дело выведать все остальное. Значит, Гаваллан – ключ ко всему? К чему?