– Ну, допустим, замышляла - призналась она.

В парадную дверь позвонили.

Симона просияла:

– Совсем вылетело из головы: у нас же сегодня гости! Это

Гасанчик с женой. Он, конечно, ужасный пошляк, но ты прояви

терпение. И надень очки.

– Да уж, надо бы. Очередная попытка меня поймать? Не намазала ли ты очки отравой?

– Жаль, не додумалась! Ну, шагом марш!

И они, взявшись под ручку, с фальшивым хохотом направились

к порогу встречать гостей, о которых чуть не забыли.

Начали с коктейлей. Баку с Симоной сидели рядышком,

держась за руки, как школьники, и натужно смеялись незатейливым

анекдотам Гасанчика. Сверкая фарфоровыми улыбками,

они приговаривали:

– Надо же, как смешно! И тут же - друг

другу на ухо:

– Какие есть задумки? - Электробритву в ванну?

– Неплохо, неплохо!

– А Гейдар ему и говорит...
– рокотал Гасанчик.

Стараясь не шевелить губами, Баку прошептал Симоне:

– Знаешь, моя неприязнь к тебе уже бьет через край, как

первая любовь. А теперь, в довершение всего, ты склоняешь меня

к тяжкому преступлению. Как тебе это удается?

– Учись, пока я жива, - так же тихо ответила Симона.

В гостиной зазвучали раскаты смеха. Обстановка

разрядилась, стала непринужденной и даже легкомысленной.

– А Абуля ему и говорит: 'Сначала ты, потом я!

– торжествующе закончил Гасанчик.

– Ой, хохма!
– раздался новый взрыв хохота.

– Ну-ка, дорогой мой, - Симона повернулась к Баку,

– теперь ты что-нибудь расскажи. Но прежде, - со значением

добавила она, - спустись в погреб, милый, принеси вина.

Гаснчик - сама любезность - вскочил с кресла.

– Позвольте, я схожу!

– Ах, что вы, Гасан, ни в коем случае!
– Симона

отчаянно замахала руками.

Но Гасанчик уже выскочил из комнаты.

– О Аллах, - ужаснулась Симона.

В тот же миг из погреба донесся отчаянный вопль, а затем

– оглушительный грохот.

Симона засеменила на помощь, но через мгновение вернулась,

сдавив рукой горло.

– Бэлла, крепитесь, - простонала она. - Надо спуститься

и посмотреть. Кажется, Гасанчик упал с лестницы.

На следующее утро Баку, шаркая, переступил через

порог; он прижимал к груди обтянутый бархатом футляр размером

примерно метр на полтора, с закрепленными в гнездах

пистолетами.

– Вот и я!
– прокричал он.

Ему навстречу, позвякивая браслетом, вышла Симона: в одной

руке она держала ром с содовой, а другой опиралась на

тросточку.

– Это еще что?
– недовольно спросила она.

– Сначала ответь, как здоровье Гасанчика?

– Порвал связки. Жаль, что не голосовые.

– Надо же, как некстати подломилась эта верхняя ступенька.

– Он повесил футляр на свободный крючок.
– К счастью, слазать

в погреб вызвался Гасанчик, а не я.

– Скорее к несчастью. - Симона залпом осушила бокал.
–

Теперь объясни, что это значит.

– Я ведь коллекционирую старинное оружие. - Он указал

на пистолеты в кожаных гнездах.

– Ну и что?..

– Оно требует ухода. Пах - пах! - ухмыльнулся он.

– Коллекционер застрелил жену во время чистки дуэльного

пистолета. 'Я не знал, что он заряжен', - повторяет безутешный

вдовец.

– Один-ноль в твою пользу, - сказала Симона.

Через час он принялся чистить коллекционный револьвер и

едва не вышиб себе мозги.

Симона прибежала, застыла в дверях.

– Подумать только. Ничто тебя не берет.

– Заряжен, Аллах - Аллах! - Трясущейся рукой он поднял

револьвер.
– Он же не был заряжен! Неужели...

– Неужели что?

Он выхватил три других экспоната.

– Все до единого заряжены! Это ты!

– Конечно я, - не стала отпираться Симона. - Пока ты

обедал. Наверно, чаю хочешь. Пошли.

В стене зияло пулевое отверстие.

– Какой, на фиг, чай?
– взвился он.
– Неси черное пиво.

Настал ее черед делать покупки.

– В доме завелись летучие тараканы. - Что-то со стуком

перекатывалось у нее в сумке. По всем комнатам без промедления