Шрифт:
– Впечатляюще, - отозвался он честно.
– Особенно когда этот человек стал читать, как девушка описывала все, что ты с ней делала. Молодец!
– Прости. Мне очень жаль, что тебе все это пришлось выслушать.
– Мне было стыдно.
– Но она просто ошиблась! Я не делала этого. Поверь! Но Альберт все еще колебался:
– Так ты и раньше мне говорила. Но если ты не виновна, почему тебя не выпустили?
– Потому что меня еще будут судить.
– За что?! За убийство старика? Или за то, что ты якобы сделала с этой бедняжкой?
– За все вместе. Ничего не поделаешь - таков закон.
– Но почему Семен Рохман не убедил их, что ты тут ни при чем? Нонна попыталась объяснить:
– Адвокат сделал, что мог. Заявил о том, что я не виновна. Альберт упрямо покачал головой:
– Не понимаю. Семен - он ведь твой защитник, так? И имеет право обращаться к судье, верно?
– Да.
– Тогда почему он утром не заявил, что ты не могла сделать ничего подобного?!
– Он прямо так и сказал;
– Вовсе нет. Все, что он сделал, - это сказал речь, после которой люди возненавидели тебя еще больше. Я сидел в зале. Я чувствовал, как эта ненависть обжигает меня! Почему он не мог сказать им всем, что эта девчонка тебе вовсе не нужна, потому что ты женщина, у тебя есть муж!
– Во-первых, потому, что я ему этого не сказала.
– Тебе было стыдно признаться, что ты занималась любовью с собственным мужем?!
Брови Нонны поползли вверх.
– Конечно же нет! Но если ты сам этого хочешь, я могу попросить его вызвать тебя как свидетеля. И ты сам расскажешь суду о том, что случилось перед тем, как я ушла.
– Зачем тебе вообще понадобилось туда идти?
– Хотел убедиться, что с девушкой все в порядке.
– Ты Семену об этом говорила?
– Говорила.
– Тогда почему он не сказал об этом судье?
– Потому что это всего-навсего предварительное слушание. Семен решил, что будет лучше пока поберечь силы.
– Силы?!
– Ну, я имею в виду мою версию того, что случилось.
– То есть пусть пока думают что хотят? То же самое, что и все в городке?
– И что же думают в городке?
– Что ты и есть тот человек, который надругался над тремя девушками и которого так и не нашли после совершения преступления.
У Нонны разом пропал аппетит.
– Где ты это услышал, Альберт?
– Тарик сказал, а он сам узнал, когда был в баре.
– С него станется!
– Но ведь это не правда?
– Конечно нет.
– То есть тебе не за что краснеть?
– продолжал допытываться Альберт.
– Нет.
– Тогда почему сама не скажешь им в лицо? Почему не кричишь об этом всем и каждому? Почему позволяешь всем продолжать думать то, что им вбивают в голову?
– Я так и сделала, заявила, что не виновна. Альберт мотнул головой:
– Это не одно и то же! Тот, кому нечего стыдиться, на весь мир кричит о том, что не виновен!
В том, что он говорил, была своя логика. И Нонна готова была с этим согласиться.
– Может, я была не права. Может, было бы лучше сразу объяснить, как все было на самом деле... Но ведь так мне посоветовал Семен.
Альберт озабоченно облизал губы.
– Он ведь твой друг, да?
– Близкий друг.
Он уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.
– А те девушки, которых изнасиловали раньше?..
– И что же?
– Это ведь не ты?
– Нет.
– Ты клянешься?
– Клянусь.
Практичный как всегда, Альберт слегка пожал плечами:
– Конечно, к тому же, если бы тебе просто нужна была женщина, ты бы нашел бы ее в Баку, ведь правда? И зачем кого - то насиловать, если в Баку много лесбиянок.
Оставалось надеяться, что дежурившему не придет в голову подслушивать. Смутившись, Нонна хрустнула пальцами. Что ей ответить?! Что она слишком горда для того, чтобы ждать его внимания, как милости? Что каждый раз, когда они были близки, она корчилась потом от стыда, чувствуя его презрение? Да разве могло быть по-другому? Что, кроме презрения, мог Альберт испытывать к жене, грубо настаивавшей на своих супружеских правах даже после того, как все ее обещания оказались фальшивыми?
– Это трудно объяснить, - с трудом пробормотала она.
– Но ведь так оно и должно быть.
– Альберт понизил голос.
– Или я чего-то не понимаю? Разве я когда-нибудь отказывал тебе?
– Нет.
– А прошлой ночью?
– Нет, - вынуждена была признаться Нонна. И сделала неуклюжую попытку объяснить, что она чувствовала.
– Это было замечательно.
И вдруг увидела, как Альберт взгрустнул.
– Так почему же ты мне об этом не сказала? Почему просто встала, оделась и ушла, а ведь была ночь? Тарик сказал, что на это может быть только одна причина!