Зато полковнику удается «достать» Витю Маревского в тот самый момент, когда он покидает управление. Выясняется, что звезда эстрады торгует наркотой. Витя весьма неосторожно, по мнению Гурова, предлагает последнему работать на него. Или у него очень крутые связи, или он задался целью сесть в тюрьму.

Тему с наркотиками следовало бы развить.

Гуров снова отхлебнул кофе, встал, подошел к окну и вспомнил о том, что Наденька его, наверное, уже заждалась. Полковник бросил взгляд на часы: «Да нет. На все про все ушло пятнадцать минут. Успею».

Надя ждала его на улице.

– Давно стоишь? – спросил полковник, усаживая ее в машину.

– Только вышла.

– Не люблю опаздывать, – признался Гуров, – я ведь по природе человек аккуратный, можно сказать, немного в этом плане сдвинутый, но в моей работе помогает.

– Не волнуйся, ты совсем не опоздал.

– Спасибо, бальзам на душу.

Лев Иванович обнял свою «пассию» и спросил, куда им держать путь.

Оказалось, что она хотела первым делом поесть.

Это вполне вписывалось в рамки, и Гуров попросил водителя везти их до первого питейно-едального заведения.

Уплетая картошечку фри с куриными котлетами, Гуров как бы невзначай заметил, что не прочь познакомиться с кем-нибудь из нынешних танцовщиц Маревского. При этом сыщик лукаво улыбнулся.

– Неужели я тебе надоела? – Надя несколько обиделась.

На что Гуров серьезно возразил, что это по работе и что у него нет желания гулять с молоденькими пустышками.

– У одной весьма знаменитой артистки, – начал сочинять полковник, – украли несколько дорогих безделушек как раз в день, когда проходил гала-концерт. Есть подозрения, что девочки Маревского в этом замешаны, – Гуров врал на ходу, но не говорить же ему: «Дорогая, я познакомился с тобой специально, хоть ты и нравишься мне, но все равно ты для меня деталь в одном большом механизме. Давай скорее мне расскажи, чем занимается плохой дядя Витя, ты ведь наверняка это знаешь».

Надя покачала головой.

– Этого не может быть, поверь мне. Они в тот день все были так загружены.

– Все двадцать три?

– Конечно. Витя постоянно требует от них полной отдачи, репетируют даже перед самым выходом на сцену. Ты не представляешь себе, какой это кошмар.

Гуров возражать не стал.

– А что за драгоценности?

Женское любопытство.

– Несколько колец, серьги, но это конфиденциальная информация. Ты сможешь мне помочь?

– В принципе, я со всеми девочками на короткой ноге. Но мне кажется, что ты зря потратишь время. У нас девочки очень честные и трудолюбивые.

«С чего бы это ей их выгораживать?»

– Ну хорошо, хорошо. Пусть этим занимается милиция. Скажу, что у меня ничего не получилось. Но к вашим девчонкам так или иначе зайдут.

Гуров пока сам еще не знал, куда приведет его вся эта болтовня. На самом деле, что ли, заслать им какого-нибудь лейтенантика, пусть нарисуется. Может, кто и задергается. С другой стороны, лягут на дно, и тогда не подкопаешься.

– Ты говоришь, девочки много репетируют, значит, и на тебя нагрузка большая.

Она засмеялась.

– Да нет. Я не связана с репетициями. Мое дело наряды, а уж репетируют-то они кто в чем.

– Слушай, а ты можешь меня свозить на экскурсию? Я дожил до седин, но никогда не видел, как готовятся концертные номера.

– И это говорит работник охраны концертного зала!

Она покачала головой.

– Но я недавно приступил к своим обязанностям. – Гуров попытался исправить ситуацию.

– Понимаю, понимаю. Захотелось поглазеть на стройных козочек.

Гуров промолчал, ожидая, согласится она или нет.

– Ладно, поехали, они начинают через пятнадцать минут.

– А Маревский будет? – небрежно поинтересовался Гуров. Не хватало, чтобы в нем признали торговца наркотиками.

– Да нет, что ты. Ему там делать нечего. Хотел на звезду взглянуть?

Полковник молча кивнул.

– Ничего необычного. Пузатый, бородатый, хамоватый тип.

– Наверное, он страдает звездной болезнью.

– Ничего особенного, третья стадия не опасна для здоровья.

– Интересно.

– Третья стадия – это когда певец хамит работникам сцены, костюмершам типа меня, – она выжидающе взглянула на него.

– Продолжай, продолжай. Мне стала интересна эта градация.

– Кроме обслуживающего персонала, звезда также может грубо высказываться в адрес музыкантов, осветителей, то есть тех, кто его окружает. Далее идет второй уровень, на нем болезнь проявляется более остро. Здесь обычным делом является хамство репортерам, журналистам и остальной информационной братии. Такого человека окружают постоянные слухи о скандальных выходках, наполовину придуманные свитой звезды специально для тиражирования в массовых изданиях. Обычно раздувают из тихого пука грозовые раскаты. Первая степень – встречается редко, но тем не менее без нее наша эстрада – не эстрада. Это Алла или Барри. Они сквернословят везде и всюду в лицо любому, кто попытается вести с ними разговор. На лице написано: «Да вы достали, козлы, своими расспросами!» Пытаются гадить даже на приеме у Президента, после чего попадают со своими репликами в программу «Время», дабы общественность поразилась их дерзости. Причем чем умнее хотят казаться, тем дурнее выглядят.