Неожиданно кто-то заметил проход. Дневной свет? Его увидели еще десятки людей. Они ринулись вперед, устроили давку и заблокировали единственный путь к спасению. Те, кто были первыми, добрались до цели. В следующую секунду пол под их ногами провалился и они полетели в зияющую дыру глубиной в несколько ярдов. Прозвучали мольбы о помощи, крики умирающих.

Люка здесь не было. Он оказался иллюзией. Была дыра, зияющая в палубе и ведущая к складу хранения краски, которая сейчас горела. Напиравшие матросы ничего не видели и не слышали. Подобно тем, что шли впереди, они, не заметив опасности, падали вниз в смертельную бездну. В последний момент Ржонка что-то почувствовал. Он бросился на пол и, напрягая все силы, отполз от пылающей пропасти сантиметр за сантиметром. Напиравшие сзади спотыкались о него, как слепые. Старший матрос схватил одного из них за ногу. Тот с трудом вырвался и тут же рухнул в пламя. Ржонка орал во весь голос, подвергаясь ударам тяжелых морских ботинок. Но в этот момент голосили все.

Его тело утратило чувствительность. Через него перемахивало все больше и больше людей, падая вниз. В 2 метрах от бездны, затоптанный, оцепеневший от страха и не способный двигаться, старший матрос Ржонка тупо смотрел, как горят сослуживцы.

Наконец ему удалось подняться и спасти от гибели двух-трех матросов. Один из них приблизился к краю пролома и посмотрел вниз.

– Не надо, – предостерег его Ржонка.

– Им конец, – бесстрастно констатировал матрос. Его лицо позеленело, руки дрожали, глаза безумно блуждали.

«Мне следовало позволить затащить себя в дыру вместе со всеми, – подумал Ржонка, – тогда и со мной все было бы кончено».

Если бы не этот отвратительный страх, не дикое желание спастись, когда не остается никакой надежды.

Неужели нет ни единого шанса? Большинство членов экипажа корабля, оставшихся в живых, отчаянно гнали эту мысль. Пока в теле теплилась жизнь, сохранялась хоть мизерная, но надежда…

Старший матрос Ржонка, познавший вкус смерти во всех ее проявлениях, и не предполагал, что судьба убережет его, чтобы он свидетельствовал против этого массового убийства.

Пошатываясь, он с трудом шел вперед…

Британские корабли продвигались к изуродованному германскому флагману все ближе и ближе. Через двадцать минут, минувших с начала боя, «Кинг Джордж V» находился в 16 000 километров от «Бисмарка». Сэр Джон Тови двигался на юг, таким образом задействуя все имеющиеся орудия. «Родней», маневрируя, последовал его примеру. Два британских линкора находились в 3 километрах друг от друга. Далее включился в бой «Норфолк», спешивший с севера.

«Бисмарк» перенес огонь с «Роднея» на «Кинг Джордж V». Но он не отличался эффективностью. Одна из носовых орудийных башен была выведена из строя. В бинокль первый артиллерийский офицер «Роднея» заметил прямое попадание в главный пост управления огнем, что размещался в носовой части. После чего огонь «Бисмарка» прекратился. Затишье продолжалось две-три минуты. Орудия германского линкора больше не могли вести прицельный огонь. Их снаряды падали в море, не причинив вреда целям.

Фактически англичанам мешал только ветер, который гнал облака дыма, из-за которых цель на некоторое время исчезла из поля зрения. Об этом позаботились радары…

Англичане получили подкрепление. С востока подошел крейсер «Дорсетшир» и сразу с дистанции 20 километров открыл огонь.

Британских моряков постоянно информировали по радио о ходе сражения. Каждое сообщение они встречали дружными возгласами «ура!». У противника не было надежды на спасение!

«Худ» был отмщен.

Огонь «Бисмарка» становился все более беспорядочным. Его крах мог наступить в любой момент. Теперь британские корабли, не опасаясь, могли приблизиться к неприятельскому флагману и атаковать своими торпедами плавучую развалину. Не имеет значения, сколько продолжался морской бой. Бой? Это была учебная стрельба по мишени! Пока «Бисмарк» не исчезнет навсегда в волнах.

Пройдет час, может, два, и бесчисленное количество радиопередатчиков разнесут по всему миру весть о победе…

Оптимизм распространялся как лесной пожар. Энтузиазм бил через край. Британские моряки обнимали друг друга в порыве радости, шутили, мечтали о том, что будут делать во время отпуска. Они вели себя точно так, как и молодые матросы противной стороны три дня назад, когда пошел ко дну «Худ».

Какое им было дело до противника? Кого вообще интересует его судьба? Девиз «Победа или смерть» актуален для любой воюющей стороны. В этот раз сильнее оказался британский флот. Его победа была неотвратима, как и смерть противника. Война имеет свои законы. «Предан родине до конца» – лозунг любого участника вооруженного противостояния. Но в конце концов смерть все равно соберет свой урожай.

Когда солдаты уходят на войну, то не ведают, победят или проиграют. Некая определенность заключается в том, что многим из них не суждено вернуться домой.

В этот раз горький жребий пал на немцев, матросов с «Бисмарка». Британские моряки предавались веселью и ликовали в связи с победой. Возможно, в течение следующих нескольких лет война предоставит многим из них возможность поразмышлять над случившимся. Но такие мысли, как правило, приходят в последний момент…

Пока горело море, освещая небо, рвались снаряды и погибали люди, всего в нескольких километрах от этого ада два моряка дрейфовали на резиновом плоту. От холодной воды их тела закоченели. Они цеплялись руками за кожаные петли. Жались друг к другу, обессилев и отчаявшись. Их несло море в неизвестном направлении. Возможно, к гибели…

Сначала они пытались разговаривать. Потом замолчали. Слишком часто через них перекатывались волны. Они глотали соленую воду и выплевывали ее только для того, чтобы в следующий момент хлебнуть в очередной раз.

Как долго им пришлось дрейфовать? Глаза ощущали жжение, соль пропитала их насквозь. Невероятное напряжение сделало их руки непослушными. Они были на пределе. Но держались усилием воли, хотя и находились в близком к обмороку состоянии. Их поднимало вверх и с силой бросало вниз, обливало и било волнами. Их мучили миражи, холод, страх, а поддерживала надежда.