В это время адмирал сэр Джон Тови изменил свое решение на рассвете навязать «Бисмарку» бой. Учитывая плохую видимость и острый дефицит топлива, он подождал еще два часа. Он считал, что в темноте увеличится риск принять один из британских кораблей за противника.

На британский флагман «Кинг Джордж V» непрерывно поступала информация с эсминцев. Экипажи этих кораблей провели всю ночь на своих местах согласно боевому расчету. Затем им разрешили отдыхать по очереди. Теперь, перед решающим боем, матросов пичкали таблетками бензедрина и воодушевляли бодрыми речами. Слухи распространялись скорее, чем официальные сообщения по радио, которые не позволяли забыть о тяжелых потерях, понесенных «Бисмарком».

Силуэты кораблей «Кинг Джордж V» и «Родней» временами выступали из темноты, и мощные орудия главного калибра возвышались над линией горизонта. Медленно, бесконечно медленно дневной свет пробивался сквозь мрак по мере того, как стрелки часов двигались по кругу. Капелланы на кораблях читали проповеди. Матросы писали письма, шутили, рассказывали разные истории, мечтали о будущем, разливали чай, на этот раз с небольшой порцией рома и двойной нормой сахара. Страх улетучивался, а уверенность в победе крепла.

Спускаясь по трапу с адмиральского мостика, один из офицеров заметил несколько крыс, разбегавшихся в разные стороны. Он подавил нахлынувший страх и промолчал. Моряки суеверны…

«Свордфиши» с «Арк Роял» взлетали почти вертикально. Им предстояло атаковать «Бисмарк». Очередную торпедную атаку с воздуха отсрочили. Сражение удобней вести при дневном свете.

Время от времени матросы «Бисмарка» прислушивались, не летят ли долгожданные пикирующие бомбардировщики «Юнкерсы-88». Им уже давно следовало появиться и начать спасительные атаки, нарушив боевые порядки превосходящих сил противника.

Матросы один за другим расставались с последней надеждой, вновь цеплялись за нее, затем отступали, ругались, молились, молчали, прислушивались, писали, шептались, грозили. Они следили за временем, когда ожидалось появление немецких подводных лодок, думали о доме, курили, терзались страхом.

– Эй, приятель, – обратился старший матрос Лаухс к сослуживцу Пфайферу, – что случилось с твоими «Штуками»?

– Парни, должно быть, еще сидят в фонарях… Спроси у Хенгста, он всегда все знает.

– Рано или поздно они взлетят, – вмешался Линк.

– Скорее адмирал пробежит вокруг палубы нагишом, чем эти самолеты поднимутся в воздух.

– Отличная идея, – зарокотал Мессмер, – посоветуй ему сойти с ума.

– Не тешьте себя иллюзиями, парни. Игра закончена, – сказал Лаухс.

В этот момент он стоял и прислушивался к гудению воображаемого самолета.

– Зря прислушиваешься, – сказал Поллак. – Это гудит Мессмер.

– Заткнись, – огрызнулся тот.

– Как далеко отсюда Франция? – поинтересовался Линк.

– С дополнительными баками горючего сюда долететь можно.

– Тогда наши прилетят, – заключил Линк.

– Когда будет слишком поздно… Эти парни из люфтваффе любят комфорт, – заметил Лаухс. – Эта погода не для них.

– Послушай, закрой свою пасть! – перешел на крик Поллак. – Вы доведете друг друга до сумасшествия. Если не можете держать себя в руках, то хотя бы скрывайте это.

– Хоть бы несколько подлодок подошло!

Внезапно весь корабль вздрогнул.

Разговор прервала песня – о судьбе «Бисмарка».

«Вернись».

В песне разом отразилось все то, на что каждый в душе надеялся. Все смотрели на громкоговоритель.

Каждый представлял, что увидит семью, близких, друзей, успокоит их. Офицеры и матросы вдруг почувствовали, что они не одиноки. Лишь два дня назад диктор сказал в заключение концерта по заявкам:

«Сейчас мы выполним заявку, которая исходит от всей немецкой нации, заявку отважного экипажа „Бисмарка“ – „Вернись“».

В этот момент каждый испытал трепет.

Но сколько всего произошло между тем днем и этим, между упоением победой, вызванным потоплением «Худа», и предвидением собственной трагедии!

«Вернись», песня, которую играли сегодня и в любой другой день в кафе, слова которой звучали на немецком, французском и итальянском языках, мелодию которой напевали любящие пары и под которую школьники учились танцевать фокстрот.

Эта мелодия музыкального квартала избавила весь корабль, 2402 судьбы, от страха смерти, поддержала отчаявшихся людей и бросила соломинку, за которую они цеплялись в последние часы, когда уже не на что было надеяться. Словно невидимая рука возвращала иглу мембраны к началу пластинки, которая продолжала играть, пока не ушла под воду вместе с кораблем…