Было шесть часов пополудни, когда мы вышли. Хотя далеко не все было исправлено, Хадспет решил, что сделано достаточно для того, чтобы продолжить поход».

Почитаем журнал.

«20.35/21. Вышли и пошли Шернсунном, держась северного берега.

21.35. Обнаружили малое судно рыболовного типа, несущее ходовые огни. Судно, кажется, направляется в Сторе-Локкер-фьорд.

23.20. В видимости Альтен-фьорда. Меняем курс на юг».

«По пути в Альтен-фьорд один из наших бортовых зарядов-контейнеров заполнился водой, – продолжает повествовать Хардинг. – Мы очень веселились, потому что нам пришлось исполнять роль какого-то чокнутого дельфина. Мы должны были то освобождаться от балласта, чтобы не провалиться на слишком большую глубину, то, через несколько секунд, всплыв на поверхность, делать все возможное, чтобы вновь погрузиться. Все это время мы были близко к берегу и недалеко от поста охраны. Было ли много или мало дневного освещения, не помню, только помню злость и страх, полагаю, последнего было больше!

Лодка протекала под главным распределительным щитом, и вскоре после худшего момента наших дельфиньих прыжков, когда мы подошли довольно близко к цели, полетели все предохранители. Я занимался тем, что менял их целыми пригоршнями, так как они все продолжали перегорать. Был настоящий фейерверк, образовавшийся из искр, летящих по всей длине лодки. Мы хотели было в какой-то момент использовать огнетушитель, но кто-то из нас обнаружил на нем табличку, на которой значилось: «Не применять в закрытых помещениях». Это нас в высшей степени развеселило.

На этом этапе происшествия внутри лодки образовалось так много «свободного» электричества, что, наверное, можно было вскипятить чайник, ткнув штепсель в любую металлическую часть корпуса. Брюс, наверное, так и сделал бы, если бы не был так плотно занят».

В два часа следующего утра на перископной глубине все было в порядке, только электродвигатель подъема перископа сгорел в ту же минуту, как была нажата кнопка выключателя. Лодка наполнилась дымом, и пришлось всплывать на поверхность, чтобы провентилироваться. К счастью, никаких признаков наличия морской или береговой охраны не было, и через пять минут они смогли нырнуть, оставшись при этом необнаруженными.

На этом типе карликовой подводной лодки, одном из ранних вариантов, не было никакого устройства, поднимающего перископ вручную, и лучшее, что можно было делать, это, перерезав подъемный трос, поднимать перископ вручную до нужной высоты и связывать трос опять, оставив его в фиксированном положении. Рядом с ним подвешивался острый нож. Все это устройство получило известность как перископный механизм Энзера: «чтобы опустить, перережь трос, и место свободно».

Баллоны с демпфирующей жидкостью для гироскопа не работали, и в итоге его картушка блуждала. Освещение магнитного компаса не действовало, они подозревали, что в этом виновато затопление. Они не были в состоянии выполнить атаку и не могли следовать дальше. Так, в 2.15 утра лодка легла на дно на глубине 195 футов в четырех с половиной милях от входа в Каа-фьорд, где находилась ее цель.

«Кен Хадспет спросил каждого из нас, хотим ли мы следовать дальше и атаковать, – писал Хардинг, – и мы все сказали – «да». Но после некоторых раздумий он сказал, что мы просто обречены быть замеченными и что это не принесет нам ничего хорошего, но зато может испортить шансы на успех других, а у них они, возможно, лучше. Мы остались на дне слушать, не будет ли в назначенное время взрывов. Если их не будет, то мы решили идти наносить удар самостоятельно. Мы совершенно точно знали, что находимся достаточно близко и к «Тирпицу» и к «Шарнхорсту», чтобы слышать взрывы, но в то же время достаточно далеко, чтобы оказаться вне зоны досягаемости большого взрыва, который мы надеялись услышать утром».

Они продолжили свой тяжелый, но, увы, почти бесплодный труд по ремонту различных неисправностей, которые нужно было ликвидировать. Все это время они не могли избавиться от чувства ожидания, ожидания, ожидания… При этом им мешали отдельные слабые звуки, которые можно было услышать, но трудно было распознать.

«Мы чувствовали себя словно участники шоу Панча и Джуди, зная, что Панч собирается наподдать Джуди, и получая удовлетворение от мысли, что Джуди об этом не знает. Взрывы произошли приблизительно в 8.15 (то есть точно в то время, которое было установлено для подрыва снарядов согласно боевому заданию) и были прекрасно слышны. Вскоре после этого и еще через довольно продолжительное время раздалось множество других взрывов, и мы должны были разобрать, какие из них вызваны другими бортовыми зарядами, имевшимися на других лодках, а какие – глубинными бомбами.

Мы оставались на дне весь этот день, и я полагаю, что все мы испытывали достаточно сложные чувства. Мы рады были взрывам, но жалели, что это сделали не мы. Мы были рады, что нам не надо вести нашу аварийную лодку в атаку, но было очень печально, что к этому времени она действительно не могла атаковать.

К 18.00 прошло уже почти шестнадцать часов, как мы лежали на дне. Вначале мы работали над некоторыми неисправностями, но последние несколько часов мы просто лежали неподвижно и ждали только подходящего времени, чтобы уйти. Воздух, которым мы дышали, ухудшался с каждым часом. Это не прибавляло нам хорошего настроения, мы и без того были разочарованы многочисленными неудачами. Никто особо не разговаривал, но мне кажется, что каждый из нас знал, о чем думают остальные. Я видел Кена, Брюса, Тилли в разных обстоятельствах. Разговоры явно были излишними».