– У меня Симонян вызывает ассоциацию с Анастасом Ивановичем Микояном. Ведь при ком Никита Павлович только не работал в Федерации/Управлении футбола СССР/России – и при Колоскове, и при Мутко, а теперь – Фурсенко. И всегда находил/находит с руководством общий язык. А ведь он по натуре совсем не чиновник.

– Да, но по этому поводу надо заметить: в поисках «общего языка» ни к кому, что называется, не подлаживался. И своим принципам не изменял. Руководители – и тогда, и позже – находили удовлетворение в общении с Симоняном как с человеком разумным, знающим, интеллигентным, контактным. Это, впрочем, знали и знают в нашем футболе все.

Недаром, когда в бытность его работы в Федерации футбола там по разным причинам появлялись главные тренеры из других команд не только высшей, но и первой лиги, не было, пожалуй, ни одного, кто не зашел бы к Никите Павловичу пообщаться.

А как он много помогал друзьям, бывшим спартаковским соратникам – тому же Нетто или Парамонову. Он всегда сердцем болел за родной коллектив красно-белых. Единственным тренером – и как раз спартаковским, с которым у него не получился контакт, оказался Романцев.

Помните скандальное письмо игроков сборной против главного тренера Садырина? В 1993-м футболисты отказались играть, а команде предстоял выезд в США на первенство мира. Весьма обеспокоенный случившимся Симонян поехал в манеж «Спартака» в Сокольниках поговорить с Романцевым. Понятно, он надеялся встретить у Олега Ивановича понимание, полагал, что их разговор поспособствует тому, что спартаковцы полетят за океан.

Тем более, не все из них тому сопротивлялись. Те же Онопко или Ледяхов хотели играть, но их искусственно тормозили. Романцеву дали знать, что приехал Никита Павлович, хочет поговорить. Но тот словно не слышал…

– Мне кажется, что хотя оба – одноклубники, по своему менталитету Романцев и Симонян – небо и земля. Личности, что называется, совершенно разного замеса.

– Согласен. И в этом плане данный эпизод очень показателен. Да, шла тренировка! Да, ее, может, сложно прервать! Но любой бы, полагаю, даже не тренер, а просто мало-мальски понимающий, кто такой Никита Павлович, нашел бы возможность выкроить минуточку, чтобы выйти и сказать:

– Можете немного подождать? Я скоро закончу. И мы сядем побеседуем.

Но Романцев даже не вышел. Дескать, ничего, подождет! Симонян развернулся и уехал.

– Да, грустно все это. Расскажите о присущих ему черточках характера. Чем он, например, увлекался? Может, как многие, любил порулить автомобилем?

– Не замечал. Слышал, у него была машина. Правда, задолго до того, как нас сблизила совместная работа. Кажется, Никите Павловичу ее еще в «Арарате» подарили. Его возил шофер. Слышал, что случилась какая-то печальная история, после которой Симонян за руль не садился…

– Про эту историю и я читал. Ее рассказывал сам Никита Павлович. Случилось это, когда он еще играл. После исторической победы нашей сборной в олимпийском Мельбурне-1956 купил «Победу». Новенькое авто решил опробовать на базе «Спартака» в подмосковной Тарасовке. Но малость не рассчитал – въехал в забор. Первую неудачу почти сразу усугубил второй случай.

Из той же Тарасовки Симонян повез в Москву Дементьева, Гуляева и Николая Петровича Старостина. В районе Лосинки дорогу переходил пьяный мужик. Никита Павлович стал притормаживать, а мужика внезапно качнуло в сторону. Прямо, считай, под колеса.

– Наехал?

– Нет, слава богу. Лишь ногу ушиб. Посадили того мужика в машину, предложили в больницу отвезти. А тот – ни в какую. Матерился всю дорогу. Потом потребовал высадить у вокзала и куда-то поковылял. Говорят, после этого Никита Павлович зарекся садиться за руль. Психологический барьер возник….

– Любопытно. Но этот вид типично мужских увлечений, вероятно, оказался единственным, который ему не удался. В остальном, особенно если это соответствовало складу его характера и культурным запросам, он неизменно оказывался на высоте. И при обсуждении самой последней нашумевшей театральной постановки. И за праздничным столом.

– Хорошее застолье, мне кажется, ему, как настоящему кавказцу, не чуждо.

– Ну, такого рода мероприятия в сборной проводили часто. Однако речь не идет о пьянках. По сути, это можно квалифицировать как застолье, где каждому положено знать и время, и место, и меру. Да и не выпивка играла доминирующую роль на подобных встречах, а хороший стол, доброе вино, интересная беседа.

Никита Павлович в подобных случаях выглядел великолепно. Вот можно ли его назвать гурманом – судить не возьмусь. Скорее человеком, который любит вкусно поесть. Из напитков предпочитает хорошее красное вино. Когда-то не отказывался и от коньячка. Но это скорее в молодости – тогда здоровье позволяло. А в зрелые годы, подобно большинству в этом возрасте, досуговые предпочтения сместились к встречам с прекрасным в искусстве и спокойному домашнему отдыху…