– Вот мы сегодня и грустим! А тогда чувствительнее всех пришлось отдуваться Горянскому. И ведь состав подобрал неплохой. Многие ребята появились из «Зари» (Ворошиловград, ныне Луганск), где, если хорошенько вспомнить, он удачно работал лет за пять до переезда в город на Неве. Но тягаться с полпредами футбольных держав было, конечно, трудновато. Тем более, Евгений Иванович опыта руководства командой уровня 1-й сборной не имел. И вот результат.

Как видите, даже по счету можно судить: разгромов не было. Команда Горянского сражалась достойно. И уступала в упорной борьбе. Но начальству подавай только громкие победы. А тут еще вмешалась «высокая» политика. Согласно регламенту ФИФА, нашей сборной, возглавлявшей 9-ю еврозону, предстояло провести два матча с победителем 3-й южноамериканской зоны. Таковой стала команда Чили. И надо же было такому случиться, что 1-я встреча прошла в Москве в те дни, когда в Сантьяго случился пиночетовский переворот. Данное обстоятельство и соответствующие старания наших властей превратили московский матч в по-своему уникальное в истории международных встреч мероприятие. Недавно я узнал, что в те дни шли переговоры о проведении обеих игр на нейтральном поле. Но вопрос тот так и не решился до первого поединка.

– То есть?

– Игра превратилась в режимную.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Зрители сидели на стадионе, окруженном войсками. Матч не транслировался по телевидению, а наши газеты вышли лишь с очень скупыми отчетами (На следующий день «Правда» и «Известия» опубликовали одинаковые шесть строчек «серого» тассовского отчета мельчайшим шрифтом – нонпарелью – в самом конце колонок под рубрикой «Спортивные вести». – Прим. Г. К.).

– Но какая в том была нужда? Боялись массовых волнений, демонстраций, протестов?

– Не знаю. Общая обстановка выглядела весьма неприятной. Может, это и сказалось. Тишина на стадионе стояла гробовая. До игры в команду пожаловали кураторы из ЦК партии и комсомола…

– Никак накачку устроили?

– Сказать, что особенно «пришпоривали», не могу. Больше давили на сложившиеся политические условия, в которых мы ни о чем другом, кроме победы, и помыслить не могли. В общем, внесли, что было не редкостью, весомый вклад в общекомандный мандраж. Так что ничего удивительного в том, что на игру кое-кто выходил со «свинцовыми ногами». К тому же сразу не заладилось в атаке. Даже у столь талантливого центрального нападающего, как Анатолий Кожемякин (позже трагически погиб. – Прим. Г.К.). Он многообещающе играл и в том злополучном матче постоянно шел на обострение. Однако у чилийцев центр надежно «держали» два опытных, высокорослых защитника, выступавших в английской премьер-лиге. Они-то нам и перекрыли кислород. Так что игра вроде шла при полном преимуществе советской сборной. Но в голах никак не выражалась. Во 2-й половине все сбилось к навалу.

Впереди наших футболистов ждала ответная встреча – причем сложная не только сама по себе, но из-за обстановки, которая, как тогда стращали, ожидала в Чили: Альенде убит, у власти кровавая хунта, в стране массовые репрессии и чуть ли не война, а стадион в Сантьяго используют как фильтрационный пункт для отправки людей в концлагеря…

Команду вызвали на сбор в Новогорск, шли тренировки, игроки готовились вовсю. Между тем шли разговоры, что зря: в Чили, к генералу Пиночету пускать нас никак нельзя…

– Но, согласитесь, резонный аргумент? Ведь нельзя было не то что играть, а появиться на стадионе, где мучили и расстреливали людей?

– Оно, конечно, так. Особенно, когда каждый день рассказывают про улицы, заваленные трупами. Но вот тогда «осталось за кадром»: в самый разгар кошмаров в Сантьяго отправилась комиссия ФИФА. В ее составе находился тогдашний вице-президент этой организации, глава Федерации футбола СССР Валентин Гранаткин! Оттуда представительная комиссия, насколько помню, привезла от правительства Пиночета гарантию полной безопасности и свое заключение о том, что играть можно.

– Однако о жестокостях воцарившегося в Чили военного режима говорил весь мир.

– Но ведь факт и то, что ФИФА не нашла причин для переноса игры на нейтральное поле. У нас же тогда все судьбоносные вопросы, в том числе посылать/не посылать национальную команду в Чили, решались в ЦК КПСС. Но и там долго единения не наблюдалось. Причем, говорят, генсек Брежнев больше поначалу склонялся в сторону «да».

– А в итоге решили «нет». И малоприятными для футбольной сборной последствиями пренебрегли. Хотя прецедент уже был. Ведь тогда же пострадали наши теннисисты, не поехавшие в Чили на мачт розыгрыша Кубка Дэвиса: их дисквалифицировали на несколько лет. Возможно, тот печальный пример логично подводил ребят к грустному выводу: если этих не пожалели, то с чего их пощадят? Надеялись, что среди высших чиновников возьмет верх стерильный принцип «спорт вне политики»?

– Ну, там всегда нос по ветру держали. Как только в Большом Доме решили «идти в отказ», никто слова поперек не сказал. А команда тем временем торчала на сборах, хотя многие футболисты сами были на 90 % уверены – на ответный матч в Чили не пустят. Так и произошло. Приехал зампред Спорткомитета СССР Виктор Андреевич Ивонин, в ту пору куратор футбола, объяснил обстановку и в заключение сообщил: решением руководства страны сборная в Сантьяго не едет.

– Представляю, какая это была моральная травма для команды.