Когда Теппис велел Айтелу покинуть прием, Айтел пришел в преотличное настроение, ибо для самоутверждения ему обычно требовалось совершить нечто, крайне для него невыгодное. Шагая к машине об руку с Иленой, он изображал людей, с которыми они разговаривали на приеме.

– Обожаю итальянок – столько достоинства, – произнес он, подражая Дженнингсу Джеймсу.

Илена, задохнувшись от смеха, смогла лишь выговорить:

– Ой, прекратите!

Когда они подъехали к его обиталищу, она, естественно, вошла в дом вместе с ним. Он приготовил ей и себе выпить и сел рядом, считая, что наилучшим лекарством для нес будет мягкое слияние, свидетельство его симпатии к ней. Однако кровь так и стучала в его висках.

– По-моему, я вас раньше уже видел, – сказал он, помолчав.

Илена кивнула:

– Да. Но вы даже не смотрели на меня.

– Этого быть не может, – сказал он со своей самой чарующей улыбкой.

– Нет, это правда. – Она кивнула с серьезным видом. – Я работала кастеляншей в «Сьюприм». Как-то раз я приносила вам для просмотра пару платьев, и вы не обратили на меня никакого внимания. Смотрели только на платья.

– А я считал, что вы исполнительница фламенко.

– Илена передернула плечами.

– Я хотела ею стать. И время от времени мой агент добывал мне работу на пару вечеров. Но карьеры я не сделала.

Слушая ее, Айтел представил себе, через каких мужчин она прошла: неоперившиеся агенты, безработные актеры, владельцы компаний по торговле недвижимостью с конторой в одной комнате, музыканты, один или двое с именем, – на одну ночь, возможно, кто-то с именем, вроде него.

Ему не хотелось говорить о Муншине, но его разбирало любопытство.

– Колли говорил, что познакомился с вами на благотворительном вечере.

Она рассмеялась.

– Это версия Колли. Он любит сочинять. Да он ни разу даже не видел, как я танцую. Он все время внушал мне, что я слишком заторможенная.

– Как же вы познакомились?

– Колли не такой, как вы. Он меня заметил. – В ее зеленых глазах были смешинки. – Я тоже не раз показывала ему костюмы, и под конец Колли пригласил меня поужинать. – Она издала тяжелый вздох. – Знаете, чего я не могу простить Колли? Что он заставил меня уйти с работы и посадил в квартире. Он сказал, что не сможет встречаться со мной, если я останусь на работе в «Сьюприм». – Она скривила свой детский ротик. – Вот так я стала содержанкой. Наверно, потому что я ленивая.

Тем временем Айтел внимательно изучал ее, прикидывая, нельзя ли дать ей маленькую роль в фильме. Не подойдет. Это сразу видно. Печально, но факт: нос у нее слишком длинный, а чувственные ноздри еще больше раздует камера.

Он решил переменить тему разговора.

– Вы когда-нибудь катались на лыжах? – спросил он.

– Нет.

– Надо будет как-нибудь этим заняться. Нет ничего лучше лыж, – сказал он таким тоном, словно через час они уже будут лететь на лыжный курорт.

– Я ничем особенно не занималась.

– А я уверен, что занимались, – сказал Айтел, голос его понизился почти до шепота, поскольку они сидели так близко. – Я всегда считал, что познание приходит через преодоление страха.

– Вот как?

Оба сидели и потягивали свои напитки.

– По-моему, я сумею найти испанскую музыку по радио, – сказал Айтел. – Вы станцуете для меня?

– Не сегодня.

– Но когда-нибудь станцуете?

– Не знаю, – сказала она.

– Мне бы хотелось вас посмотреть. Я слышал, что вы лихо танцуете фламенко.

– Вы просто милый человек. – Она робко играла его рукой. А потом – через минуту-другую – с печальной улыбкой склонилась к нему и поцеловала.

Они мгновенно очутились в соседней комнате. Айтел был потрясен. Сколько же она всего знает, ошеломленно думал он, сколько всего. Один только раз она попыталась отстранить его, вскрикнув: «Нет-нет!» – на что он сказал: «Помолчи», но не грубо, а лишь усугубив этим возгласом ее возбуждение – никогда еще женщина так не отдавалась ему в первый раз. Для Айтела, не единожды решавшего, что не так много женщин действительно знают, как заниматься любовью, и лишь очень немногие любят это, Илена была, бесспорно, двойной находкой. Он просто напал на сокровище. Это было одним из лучших эпизодов в его жизни. После того как он перестал пылать и ублажал ее с искусством, приобретенным в подобных турнирах, он представил себе круглую физиономию Муншина, с несчастным видом смотрящего на него. «И ты туда же, старый друг», – сказал бы Муншин, и это вновь распалило аппетит Айтела. А Илена подхватывала любую импровизацию, вызывала к жизни новые – он возбуждал ее воображение. Айтел всегда считал, что то, как женщина занимается любовью, является хорошим ориентиром для понимания ее характера, к тому же с расстояния в дюйм Илена выглядела редкой красавицей. Никогда еще он не замечал подобного превращения. С людьми она была застенчива, а с ним смела; была грубовата в манерах и обладала тонкой интуицией. Так оно и шло – в своей энергии она была чуть ли не беспощадна к нему. Наконец они угомонились, и Айтел так и сиял, гордясь проявленным мастерством, которое он ставил выше самого наслаждения; теперь они лежали рядом и с улыбкой смотрели друг на друга.

– Ты… – наконец произнесла она и закончила фразу странным словом: – …король. – И со вздохом, похожим на стон, отвернулась от него. – Я просто никогда… понимаешь… со мной никогда такого не было.

А он с того дня, когда встретил на пляже девушку с доской для серфинга, начал сомневаться в себе. С годами он стал более чувствителен к тем мелочам, которые показывали, что женщины отказывают его телу, хотя и принимают его самого, и от этого стал более уязвим. Он уже считал, что через несколько лет эта часть его жизни отойдет в прошлое.