Бард умолк, когда золотая ваза, перелетев через всю пещеру, угодила ему в голову. Драгоценные камни, которыми она была наполнена, брызнули во все стороны, орк опустил лиру, попятился назад, с трудом держась на ногах.

— Сколько раз тебе повторять, что я изменил эту строчку? — заорал Раммар, швырнувший вазу. — Нужно петь «злобного, вонючего, хитрого». Все остальное было бы слишком хорошо для этого вонючки-колдуна. До тебя наконец дошло?

— Д-да, великий Раммар, — ответил бард, пытаясь не упасть. Он поднял лиру, снова принял позу и продолжил пение.

И снова певцу помешали допеть — на этот раз, впрочем, не ваза, а возня, внезапно возникшая у входа в пещеру предводителей.

Слышались взволнованные крики, проклятия и отборная ругань, а кроме прочего — задиристый рев файхок'хай.Должно быть, где-то что-то произошло…

— Что там? — сердито воскликнул Раммар и хотел вскочить в ярости, однако его немалая туша удержала орочий асарна троне, словно последний прирос к сидению. — Кто отваживается мешать пению моего барда? Неужели у этих чертовых умбал'хайнет ни малейшего представления об искусстве?

Ответил ему один из взволнованных лейб-гвардейцев, вбежавший в пещеру.

— Великие предводители, — произнес он, кланяясь. — Есть новости.

— Какого рода? — поинтересовался Раммар.

— Курса и его боевой отряд вернулись. Они привели с собой пленника.

— Пленника? — Раммар поднял брови. — С каких это пор орки берут пленников?

— И что же он такое? — поинтересовался Бальбок, радуясь разнообразию. — Гном? Тролль?

— Человек, — ответил стражник, чем немало удивил обоих, поскольку в последнее время очень редко случалось, чтобы ахгош-бонн,молочнолицый, заблудился в Гнилых землях. Слишком редко, на вкус Бальбока, считавшего человечину деликатесом.

Раммар не разделял эту страсть. В отличие от большинства орков, он не любил человечины, более того — она была ему отвратительна. Но это была тайна обоих братьев, ибо остальных это не касалось. В конце концов, Раммару не хотелось, чтобы его называли за глаза лус-ирком,овощеедом…

— Принесите человека сюда! — повелительным тоном потребовал он, и файхокмгновенно исчез, торопясь выполнить приказ.

— Разве это не волнующе? — спросил Бальбок и в ожидании пленника принялся ерзать на троне. — Наконец-то в больбоугехоть какое-то происшествие.

Раммар недовольно покачал головой.

— Появление молочнолицых в Гнилых землях редко приводило к добру.

Простодушные черты лица Бальбока растянулись в широкой ухмылке.

— Именно это я и имею в виду…

Человек, которого поймал боевой отряд Курсы, выглядел довольно помятым.

Курса и его ребята, похоже, обращались с пленником не особенно нежно. Одежда молочнолицего висела клочьями, равно как и плащ, который болтался у него на плечах. Руки человеку связали за спиной, рот заткнули кляпом. Лицо бедолаги, все в крови, опухло, а поскольку кляп тоже пропитался кровью, можно было предположить, что пленнику выбили зуб-другой. Очевидно, колотили его изрядно. Но даже если бы он был в… неповрежденном состоянии, сложно было бы отыскать более уродливую рожу. Раммар и забыл уже совершенно, насколько отвратительны эти молочнолицые, и ему стало жутко, когда он взглянул в голубые глаза пленника.

— Где ты поймал его, Курса? — поинтересовался жирный орк у предводителя отряда, лично притащившего (а точнее, припинавшего) добычу в пещеру, в сопровождении нескольких файхок'хай,воинов из лейб-гвардии, стоявших теперь в отдалении и следивших, чтобы все было в порядке.

— На западных склонах Черногорья, — ответил Курса; то был сильный орк с серо-зеленой кожей и широко расставленными клыками.

— Судя по виду ахгош-бонна,вы не особо с ним церемонились, — заключил Раммар, скучающе разглядывавший человека. — Парень-то совсем худой, просто жутко тощий!