– Отец Герман, – обратился я к толстячку.

– Да? – расплылся тот в доброй обаятельной улыбке.

– Мы с вами вчера не договорили. Как там отец Евстафий поживает, который всё же смог от Кубани к вам в Тулу добраться?

Герман перекрестился, прошептал что-то неразборчивое и ответил:

– Плох отец Евстафий. Многое этот святой человек претерпел в трудном пути, потерял всех своих воспитанников, кто шёл с ним и исстрадался душой, но он всё же дошёл к Цитадели Света, благословенному граду Туле, и имел встречу с самим патриархом. Теперь же он болеет, но мы все ежевечерне молимся за его выздоровление и надеемся, что вскоре Евстафий поправится и сможет вернуться в Краснодар.

– Понятно… – протянул я и задал следующий вопрос: – И что, отец Герман, вы в самом деле надеетесь одолеть Внуков Зари?

– Вне всякого сомнения, капитан. С нами Бог и истинная вера, а значит, победа нам обеспечена. Конечно, поход будет труден, и многие воины падут, но их жертвы будут не напрасны. Да, мы многое потеряем, но церковь одержит очередную победу над Воинством Сатаны и, кроме того, власть святой матери церкви распространится на одичавшие земли. Вместе с крестоносным войском пойдут отцы-наставники, которые станут возвращать заблудших овец на путь Христов. И это будет двойная победа. Кстати, капитан, не желаете ли принять святое крещение? Завтра мы будем переходить Дон, и я могу провести обряд. Заодно и ваших людей окрестим.

– Нет. Желания такого не имею, да и люди мои от своих верований и взглядов, какие бы они ни были, отрекаться не собираются.

– Очень жаль. А ведь имя у вас христианское, и не один православный святой с честью носил его.

– Имя, положим, греческое и образовавшееся задолго до Рождества Христова. А что касается святых, то не Александра ли Невского вы имеете в виду?

– Да, – Герман согласно кивнул, – именно его, защитника православия и всей земли русской от монголо-татарских захватчиков.

– Всё относительно, отец Герман. Для вас Александр Невский – святой, а для меня – отличный воин и превосходный политик. И если размышлять над его личностью всерьёз, то я сильно сомневаюсь, что он был настоящим христианином.

– Вы можете привести конкретные примеры или просто желаете со мной поспорить?

– Примеров хотите? Пожалуйста. Вы в курсе того, что Александр Невский имел золотую пайцзу на управление Русью, полученную им в Каракоруме? Причём точно такую же, какая была у хана Батыя, то есть равнозначную ей по силе и власти.

Герман отрицательно помотал головой, и я продолжил:

– А вы знаете, что этот князь был побратимом старшего сына Батыя Сартака?

Снова отрицание, и следующий вопрос:

– Тогда, может, вы знаете, что, когда его родной брат Андрей Боголюбский поднялся против монголов, Александр не пришёл ему на помощь? А даже наоборот, отозвал всех своих воинов из его дружин, хотя мог бы просто выехать перед ордой, показать пайцзу и остановить разгром восставших? Или, как пример, участие русской пехоты в походах золотоордынцев на Грузию. И там и здесь по идее православные люди, вот только наши воины сметали и сжигали церкви в первую очередь, и грузины просили у монголов мир на любых условиях, только бы те отозвали злых северян. А что вы знаете о тумэне «Урусов Славный Верностью», укомплектованном из славян, который постоянно находился в Каракоруме и составлял гвардию хана Хубилая?

– Нет, я всего этого не знал.

– А я знаю, потому что ищу знаний, а не веры. И, сложив только лишь эти хорошо известные факты из жизни Александра Ярославича Невского воедино, можно задаться вопросом: правдива ли официальная история, которую писала православная церковь и династия Романовых, и такими уж христианами были те, кого за подвиги, ум и силу помнит, уважает и любит русский народ? Вы ставите над собой веру, а я полагаю, что превыше всего разум. Для меня слепая вера хуже яда, и я считаю, что каждый разумный человек должен критически воспринимать любую информацию и из всего делать выводы.

– То есть, – монах прищурился, – вы отрицаете любую веру и религию?

– Неправильно. Я отрицаю слепую веру, которая от незнания истоков религии и своих корней превращается в мракобесие и делает из хомо сапиенса даже не обезьяну, а натурального барана, которого всегда можно отбить от стада и кинуть на жертвенный алтарь.

Герман не ответил, продолжать дискуссию не захотел, и после недолгого молчания разговор перетёк на иные темы, которые мне были совершенно неинтересны. Священники что-то рассказывали подошедшим к ним возницам. Купцы, они же дружинники пограничной стражи Воронежского анклава, спорили с моими бойцами о достоинствах и недостатках того или иного оружия, а я отправился прогуляться по лагерю.

Рядом пристроился Лихой, пёс был спокоен. Значит, в окрестностях, по которым он уже пробежался, врагов не наблюдается.

Обход много времени не занял, боевые дозоры службу несут справно, воины сыты, кони вычищены и стреножены, и только чуть в стороне, возле рации колдовали связисты и Кум. До меня донеслись их тихие смешки, и я подошёл ближе.

Кум заметил меня почти сразу, шикнул на своих подчинённых и, встав с плащ-палатки, раскинутой на траве, предупреждая мой вопрос, причину суеты объяснил сам: