Если потребуется, все это вполне реально выбросить из списка вещей, продуктов и привычек первой необходимости. Вот только что останется? Вода, еда и одежда? Боевые навыки, звериное чутье на опасность и обостренный донельзя инстинкт самосохранения? И кем мы станем, если ограничимся таким скудным набором выживания? Хищниками?

Да, человеческий разум у нас останется, а вместе с ним останется изобретательность, абстрактное мышление и способность быстро приспосабливаться к любым условиям обитания. Еще у нас останутся знания, по большей части бесполезные, угасающие, обременительные. Наконец, невозможно растерять все чувства. Пусть даже в аду, подобном Зоне Смерти.

В общем, что-то человеческое мы в себе сохраним, но никого из нас нельзя будет назвать полноценной личностью. Мы превратимся в примитивные модели самих себя образца довоенных лет. Превратимся в пресловутых механоидов: в существ, формально живых, но больше похожих на машины, чем на людей.

Впрочем, почему превратимся? Этот прогноз уже сбылся. Мы уже в них превратились. Все, кто живет, или правильнее — функционирует в Зоне Смерти, давно не имеют ничего общего с людьми из нормального мира. Мы даже внешне мало похожи на своих родственников, теперь бесконечно дальних, проживающих по ту сторону гравитационных Барьеров, ограничивающих пять разбросанных по континенту локаций Зоны Смерти.

Кому-то из нас повезло больше, эти счастливчики лишь получили по два-три десятка стабильных электронно-механических имплантов и пока могут считать себя людьми. Кому-то повезло меньше, металлическая «зараза» поразила большую часть их тел или захватила их вовсе, превратив неудачников в нежить, в уродливых биомеханических тварей вида сталтех. С некоторыми вопрос остался открытым, повезло им или нет, сказать трудно. Речь о «джиннах», они же «жженые сталкеры», люди, в организм которых наномашинные комплексы внедрились не сами по себе, а по приказу и под присмотром Узла еще во время Катастрофы.

Но во всех случаях есть одно схожее обстоятельство. Теперь мы не просто люди, а сталкеры, проводники в техногенный ад и одновременно один из видов существ, составляющих этот ад, его неотъемлемая часть. И это значит, что никто из нас больше не покинет Зону Смерти.

Состоящие из наноботов импланты намертво въелись в наши тела, заменили собой жизненно важные органы, изменили наш метаболизм, да и просто изуродовали нас внешне. Избавиться от нанороботов мы не можем, а они не могут функционировать за Барьерами пяти отчужденных локаций, на Большой земле, где им недоступны источники аномальной энергии Зоны. Ведь аномальную энергию наноботы черпают на энергополях, под которыми залегает излучающее ее вещество, так называемый «скоргиум». А встречаются такие энергополя только внутри гигантских сфер гравитационных Барьеров, как уже было сказано, в пяти точках крупнейшего континента планеты. Там, где 13 сентября 2051 года прогремели пять мощнейших взрывов невероятной, до сих пор недоступной человеческому пониманию, беспрецедентной Катастрофы. Среди руин Москвы. В сгоревшем дотла городке Сосновый Бор на окраине Питера. В изуродованной разломами и покрытой жестяными лесами Зоне отчуждения вокруг бывшей Чернобыльской АЭС. В вечно штормовом Крыму на мысе Казантип и в холодном, как могила, Новосибирском Академгородке. Тоже бывшем.

Так что, деваться из Зоны нам некуда, надеяться не на что, остается приспосабливаться и выживать. Ради чего? А чего ради мы должны умирать? Из какого такого принципа?

Да, мы теперь не совсем люди, но ведь мы пока еще живы. И пока в нас теплится жизнь, мы будем за нее цепляться. Этого требуют не только инстинкты или какие-то там принципы. Нет, этого требует Высший закон, который мы храним в душах, израненных не меньше, чем наши тела, но по-прежнему живых. Кто и что ни уродовало бы нас в земном аду, какие испытания и муки ни посылала бы нам Зона Смерти, как ни старались бы ее исчадия — биомехи, скорги и химеры — нас уничтожить, мы будем стараться выжить. А когда нам умереть — не наш вопрос, это решит тот, кто дал нам наши пропащие, но пока еще живые души.

И вот здесь круг замыкается. Сам собой приходит ответ на вопрос «Кто мы теперь?». Нет, мы не примитивные хищники, не опустившиеся до состояния механоидов (что переводится, как живые, но подобные механизмам) пародии на самих себя. Мы сталкеры, новая ветвь человечества, возможно, тупиковая, но удивительно живучая. Мы противовес разумной механической нежити, заполонившей Зону Смерти. Мы графитовый стержень, который не дает этому адскому реактору взорваться и уничтожить планету. Мы частица Бога в геенне огненной.

Поэтому мы до сих пор живы, и более того, мы не отчаиваемся, не сигналим: «Спасите наши души!» Мы лишь предупреждаем: спасайте свои, держитесь подальше от ада и он не поглотит вас раньше времени.

Но если вы нам не верите, если считаете, что способны сделать больше нас и лучше, чем мы, приходите. Ад принимает всех».

Шеф группы веб-дизайна еще раз пробежал глазами по финальным строчкам и беззвучно пошевелил губами, смакуя последнее предложение. Во взгляде коллеги читалась напряженная работа мысли. Он явно представлял себе, как будет выглядеть заставка в объеме.

«Наверняка сделает пылающие буквы, — подумалось автору текста, журналисту Ивану Копейкину. — А фоном запустит ролик из репортажа того удачливого питерского туриста, который осенью целый месяц пропадал в Зоне, но ухитрился вернуться. Спору нет, ролик впечатляет, но мои не хуже. К тому же текст написал я, шеф просто обязан пойти мне навстречу».

— Нет, не годится, — наконец, озвучил свой вердикт шеф-дизайнер. — Слишком длинное вступление. И пафоса много. Оставим только последнее предложение. «Ад принимает всех». Коротко и ясно.