Шрифт:
Разгадка произошла, как это часто бывает в жизни, совсем случайно. Однажды в воскресенье Костя Гаранин и Эдик Буценко пошли вместе погулять и заглянули в парк культуры и отдыха. В парке было весело и шумно. Друзья побродили по аллеям и дорожкам и остановились у лотка мороженщицы, чтобы купить себе по вафельному стаканчику орехового пломбира. И тут выяснилось, что Костя Гаранин потерял деньги. Он обыскал все карманы, даже зачем-то снял ботинок и потряс его, — денег не было.
— Я вас выручу, ребята! — вдруг сказал сидевший рядом на скамейке молодой парень в спортивной куртке на молнии и в вязаной шапочке, какие носят лыжники. Лицо у него было широкое, чуть скуластое, в синих глазах — смешинка. — Дайте-ка им, уважаемая тетя, два стаканчика, я заплачу.
Он дал деньги бесстрастно-важной тетке — мороженщице с клюквенным румянцем на щеках, взял у нее два стаканчика и подал один Косте, а другой Эдику.
— Кушайте на здоровье, братцы-кролики!
Братцы-кролики помялись, хмыкнули и стали кушать
на здоровье. Потом пошли гулять уже втроем. Новый знакомый оказался отличным парнем. В прошлом году кончил десятилетку, поступил на завод, работает токарем. И, кроме того, занимается лыжным спортом, имеет разряд. Зовут Сережей, как Полосатикова. Очень симпатичный! И так интересно рассказывает и про завод, и про лыжные состязания!
Незаметно для себя друзья оказались у аттракциона «чертово колесо». И вдруг увидели… кого бы вы думали? Полосатикова! Он сидел в корзине вращающегося колеса и визжал от наслаждения. Он визжал буквально на весь парк. Когда колесо, совершив круг, остановилось, Полосатиков вылез из корзины и сейчас же побежал за билетом на «следующий сеанс». Конечно, ребята тут же рассказали своему новому другу про эту «ходячую загадку природы», которую они поклялись разгадать.
Когда Полосатиков, совершив еще один рейс на «чертовом колесе», спустился вниз на грешную землю, братцы-кролики и Сережа-большой подошли к «странному мальчику».
— Здорово, Полосатиков!
— Здорово!
— Ловко у тебя получается. Ты, наверное, летчиком хочешь быть, тренируешься на мертвую петлю, да?
Глаза у Сережи загорелись от этой похвалы, но тут к троице подошел стоявший поодаль молодой человек без шапки, с бледным, скучным, полным лицом, с копной длинных волос на голове; сзади, на шее, они сбивались в колечки, как шерсть у пуделя.
— Это мой старший брат! — с гордостью сказал Сережа Полосатиков.
Полосатиков-старший посмотрел на вежливо поклонившихся ему Костю и Эдика безразлично, словно перед ним были не мальчики, а забор, заклеенный старыми афишами, и молча выплюнул изо рта окурок сигареты прямо им под ноги.
— Очень интересное это колесо, правда? — сказал Костя Гаранин, обращаясь к Полосатикову-младшему.
Глаза у Полосатикова-младшего снова загорелись, но Плосатиков-старший, скривив рот, сказал:
— Чепуха!
И тогда Полосатиков-младший тоже скривил рот и с такой же презрительной миной процедил сквозь зубы:
— Чепуха!
— Идем, малявка! — приказал старший брат, и младший послушно пошел следом за старшим.
Когда они затерялись в толпе гуляющих, Сережа-большой положил свои руки на плечи оторопевших друзей и сказал:
— Ну что же, братцы-кролики, теперь, когда эта «ходячая загадка природы» разгадана, вам остается только одно — сделать из него человека. Можно из него сделать человека, как вы думаете?
Мальчики переглянулись, и Эдик Буценко ответил очень серьезно:
— Можно, но трудно. Двенадцать лет прожил на свете, но такого еще не видел. Придется поработать!
— Придется! — подтвердил Костя Гаранин.
ВСЕМУ ВИНОЙ ВИРУС
Матч не кончился потому, что зрители, недовольные судьей, перемахнули через ров, отделявший стадион от трибун, и на футбольном поле началась драка.
В центре поля мгновенно образовался топчущийся на месте клубок из ярких цветных рубашек и синих полицейских мундиров.
В воздухе замелькали кулаки и палки.
Мы не могли понять, кто кого и за что бьет, мы понимали только, что нам тут делать нечего! Тем более что зрители, оставшиеся на трибунах и болевшие за дерущихся на поле болельщиков, тоже готовы были перейти от слов к делу. Цепная реакция большой драки неминуемо должна была закончиться всеобщим взрывом. Надо было вовремя убраться восвояси.
Повторяя на каждом шагу единственное испанское слово «пердоне!» (извините!), которое мы знали, мы с трудом пробрались к выходу. Спустя пятнадцать минут мы уже спокойно пили свой кофе, сидя за столом под полосатым тентом маленького уличного кафе.
Вошел новый посетитель и сел рядом с нами за свободный столик. Это был мужчина средних лет с крупными чертами лица индейского склада. На нем были надеты разорванная на плече рубаха навыпуск — белая, с нарисованными на ней где попало маленькими красными попугайчиками — и узкие голубые брюки, тоже разорванные на коленях.