Азими взялся за чашечку, отпил глоток кофе. — Собаки беше

ные. Так им и надо.

Рука заметно дрожала. Видно, что это честолюбивый человек. В Красной Армии он занимал обыкновенную должность. Все врачи становились хирургами. В санбате, в полевом госпитале, ему приходилось работать днем и ночью. А он считал, что способен на другие, более почетные дела, на более высокое звание, чем капитанское.

— Так им и надо... Подохнут все, собаки! — заключил Азими.

Ясно... Азими сразу же отошел от немцев. Он бросился в азиатские страны. В Турции нашел невесту. Привез девушку сюда, в чужую страну. Почему же не остался в Турции?

Как наши живут в Мюнхене? — спросил Махмудбек.

Научились у немцев... — с прежней злостью ответил Азими.

Не очень дружно?

Азими усмехнулся.

Сейчас расскажу. Я заходил к ним в комитет. Видел все...

Разрешите закурить? — Азими покосился на закрытую дверь

соседней комнаты. — Ваша жена, как я слышал...

Ничего... — сказал Махмудбек. — Здесь можно. Курите.

Я только одну сигарету.

А сигареты английские. Азими к ним привык. Он стал рассказывать о работниках Туркестанского комитета, о дрязгах, интригах, скандалах.

Мы так на них надеемся... — сказал Махмудбек.

Зря! — почти выкрикнул гость. — Зря! Они подведут.

Но как же быть одним?

Почему? — поднял брови Азими. — Вы же чувствуете, что

происходит в мире. Вы знаете, с кем надо дружить.

Знаю...

И я выбрал свою дорогу. Скажу вам. Уже это не секрет.

Со вчерашнего дня я майор. Приглашен в колониальную ар

мию. Разумеется, как врач.

Возможно, когда-нибудь Азими разочаруется и в новых хозяевах. Но сейчас у него довольное, сытое лицо. В эти минуты он забыл о гитлеровцах. Откинувшись на спинку стула, небрежно вертел изящную пачку «Честерфильда» и говорил о будущем.

Большинство эмигрантов давно не бывали на тихой, щедрой, богатой свадьбе. Вначале гостей смущало присутствие трех европейцев. Но те вели себя с подчеркнутой простотой, обращались с эмигрантами как с равными. Почтительно выслушали молитву.

Один из европейцев оказался рядом с Махмудбеком.

Азими делал вид, что не смотрит в их сторону. Но, вероятно, сейчас для хозяина на его собственной свадьбе было главным: состоится ли знакомство Махмудбека с сотрудником разведки

80

той самой колониальной армии, где Азими уже получил чин майора.

Знакомство состоялось...

Махмудбек был счастлив от встречи с офицером, образованным, знающим Восток человеком. И они, Махмудбек и майор Харбер, говорили о судьбах мусульман, эмигрировавших из Средней Азии.

Разговоры за столами становились все оживленней. И откуда-то из угла двора, где разместился народ победнее, вырвался резкий голос:

— А чего ждать? Новой такой свадьбы? Когда она будет? Не все умеют продавать свою душу, свою совесть.

Солидные госта, с которыми сидел Махмудбек, попытались не обратить внимания на разгневанного человека, на откровенную горячую речь, Махмудбек не мог повернуться и хотя бы мельком взглянуть на госта, который нарушил торжественную, праздничную обстановку. На человека, который уже не хотел больше молчать.

С жизнью и работой Махмудбека Садыкова они были хорошо знакомы. Офицер начал конкретные разговоры о программе дальнейшей деятельности антисоветских организаций.

Разобщены... Мы вас поддержим только в том случае, ес

ли вы сможете вести настоящую, действенную борьбу. Если вы

начнете ее немедленно.

Советский Союз вышел победителем из большой войны, —

сказал Махмудбек. — А мы пока... — Он развел руками.

Офицер промолчал, потом пододвинул коробку «Честер-фильда».

Курите, — предложил он.

Я не курю, — слабо улыбнулся Махмудбек. — К сожале

нию, здоровье мне не позволит по-настоящему заняться работой,