— Вы можете его описать?

— С коротким барабаном. Синеватого цвета. Похож на тот, который вы мне показали.

Бергер с довольной улыбкой на лице посмотрел на присяжных, затем мельком взглянул на Мейсона.

— Подзащитная сама показала вам револьвер?

— Нет. Я увиделся его в туалетной сумочке.

— Теперь вот какой вопрос. — Бергер сделал паузу. — Не можете ли вы сказать, какой был багаж у подзащитной, когда она переехала к вам?

— У нее был чемодан со спальными принадлежностями… плоский чемодан… и… саквояж. Внешний вид их очень приметный — все они в красно-белую клетку.

— Где сейчас ее багаж?

— Она справлялась о нем по телефону.

— Кто — она?

— Подзащитная.

— Когда происходил этот разговор?

— Семнадцатого августа.

— И что она сказала вам?

— Она сказала: «Этель, мне нужна твоя помощь. Я притворюсь больной амнезией. Никому не говори, что я живу у тебя. Ничего не сообщай обо мне ни полиции, ни газетам. Сиди смирно. Я пришлю за своими вещами, когда все успокоится».

— Подзащитная сама сообщила вам, что будет симулировать амнезию?

— Да, сэр.

— Все это она сообщила вам семнадцатого августа?

— Да, сэр.

— В котором часу?

— Примерно в восемь тридцать утра.

— Итак, — сказал Бергер, всем своим видом показывая, что наступает самый драматический момент дела, — вы поинтересовались у подзащитной, зачем ей вся эта таинственность и зачем ей понадобилось симулировать амнезию?

— Да, сэр.

— Какую причину она указала?

— Подзащитная сказала, и я могу точно привести ее слова, так как они врезались мне в память… она сказала: «Этель, я попала в беду, мне нужно себя защитить».

Последовала немая пауза, во время которой Хэмилтон Бергер на несколько мгновений замер на месте, картинно разведя руками.

Поняв тактику районного прокурора, судья Моран раздраженно произнес:

— Продолжайте ваши вопросы, господин прокурор. Если же вы кончили, предлагаю защите приступить к перекрестному допросу.

— Нет, ваша честь, — ответил Бергер, продолжая пожирать жюри глазами, — я еще не закончил допроса. Просто я собиралось с мыслями. — И он снова обратился к свидетельнице: — К моменту вашей беседы, насколько я знаю, тело Дугласа Хепнера еще не было найдено. Это так?

— Возражаю, — бросил со своего места Мейсон. — Этот вопрос наводящий и требует от свидетеля желаемого ответа.

— Возражение поддерживаю, — тотчас же согласия судья.

Тогда Бергер решил сделать новый ход.

— Скажите, мисс Билан, как вы поступили с вещами подзащитной, которые находились в вашем распоряжении?

— Я их передала адвокату.

— Вы имеете в виду мистера Перри Мейсона?

— Да сэр.

— Когда вы передали ему эти вещи?

— Семнадцатого августа. Днем.

— При каких обстоятельствах это произошло?

— При каких обстоятельствах?.. Он зашел ко мне. Его сопровождала Делла Стрит. Он знал, что подзащитная живет у меня, и из его слов я заключила, что… в общем ему нужны были вещи, и я отдала их ему.

— Значит, вот эти вещи, — Бергер указал на чемодан и саквояж, — и были теми самыми, что оставила у вас подзащитная?

— Совершенно верно.

— Я прошу, ваша честь, чтобы эти предметы были приобщены к числу вещественных доказательств обвинения, — сказал Бергер.

— Возражения есть? — спросил Мейсона судья Моран.

— Что касается самих чемоданов, то у меня нет возражений, ваша честь. Однако их содержимое не идентифицировано.

— Как видите, чемоданы пусты, — заметил с улыбкой Бергер. — Я предвидел возражения защиты.

— Тогда я не против приобщения их числу вещественных доказательств,

— заявил Мейсон. — Я тоже подтверждаю, что это именно те чемоданы, которые передала мне свидетельница.

— Прекрасно, — сказал Бергер и повернулся к Мейсону. — Можете задавать вопросы свидетелю.

— Господин прокурор, — обратился Мейсон к Бергеру, — вы приобщили план квартиры к списку вещественных доказательств?

— Да, я это сделал.

— Я слышал, вы упомянули, что у вас есть свидетель, который может подтвердить точность плана квартиры мисс Гренджер?

— Да.

— Если свидетель находится здесь, в суде, — сказал Мейсон, — я не буду задавать вопросов мисс Билан до тех пор, пока вы не представите его суду и пока он не подтвердит точность плана.