Столицу Матвей возненавидел. Когда рассчитался с долгом – ни на день в Москве не задержался, сразу домой, в родимый Приморск. Мыкался на сезонных работах, шоферил, даже яблоки на совхозных полях собирал. И только год назад повезло: взяли его почти по специальности, катать народ на яхте. Но и тут злой рок. Девушку молодую по неосторожности погубил.

Толстушка сочувственно погладила его по руке, вздохнула:

– Но ты, говорят, не виноват! Та девица ведь сама под винты кинулась, да?

Матвей мрачно кивнул.

– Ох, я б после такого вообще жить не смогла! – продолжала девчонка. Придвинулась к нему близко-близко, обдала тонким ароматом прокаленных на солнце волос и пьянящей туалетной воды, пробормотала: – Бедный…

Матвей осторожно коснулся ее колена. Пампушка вздрогнула, но отодвигаться не стала. Виновато произнесла:

– Жара жуткая. У тебя пива больше нет?

– Мне вечером в море… – слабо запротестовал Матвей.

– Выветрится, – заверила она. – С твоим весом примерно за полтора часа.

– Ты, что ли, врач? – улыбнулся он.

– Всего лишь дочка врача, – откликнулась та, слегка повысив покойную мамочку в звании – из медсестер в полноценные доктора.

И с удовольствием отхлебнула из новой бутылки.

Матвей, конечно, не отставал.

А помощница его добровольная смущенно произнесла:

– Я понимаю, конечно, как тебе тяжело. Прости, что спрашиваю. Но ты ведь профессионал. Яхтой управляешь, как бог. Неужели отвернуть не успел?

– Мы быстро шли, – покаянно опустил голову он. – Не затормозишь.

– Тормозить бесполезно. Но обойти – запросто.

– Что бы ты понимала, – отмахнулся Матвей.

И ничего с собой поделать не мог: перед глазами вновь встало лицо той девчонки. Окровавленное, с недоуменным, застывшим взглядом.

– Давай еще выпьем, – хрипло произнес капитан.

– Давай, – откликнулась девушка.

Но в этот раз отхлебнула совсем чуть-чуть. Впрочем, Матвей этого уже не заметил. Его, кажется, понесло.

Обнял новую знакомицу, зарылся лицом в ее волосы, пробормотал:

– Не могу вспоминать.

И красавица, пусть робко, напряженно, подалась к нему еще больше, таяла в объятиях, шептала:

– Ты ни в чем не виноват. Ни в чем.

А он вдруг выкрикнул тяжелое, наболевшее:

– Слабак я и больше никто. Если бы только… – И осекся.

– Не терзай ты себя, – мягко произнесла собеседница. – Сам же говоришь: она была за буйками и сделать на такой скорости ничего уже нельзя.

Он отстранился. Обхватил руками голову. Глухо молвил:

– Я бы смог. И за буйками, и на любой скорости. Но… мы не всегда делаем то, что можем. Понимаешь меня?

Пиво, да на вчерашние дрожжи, сделало свое дело. Лицо новой знакомой он теперь видел, словно сквозь пелену, оно расплывалось, качалось, таяло. И голос ее доносился, как сквозь вату:

– Не понимаю.

– И н-не н-надо тебе понимать. – Язык ворочался с трудом. – Я виноват, и точка. Так всем будет проще.

А в уши, словно колокола, бил ее голос:

– Почему ты не смог? Пьяный, что ли, был?

– Да за кого ты меня принимаешь! – взъярился он. – Я за штурвалом никогда!

– Ладно тебе! – хихикнула она. – А сейчас мы что делаем?

– Сейчас – другое дело. Мне уже все равно, – тяжело вздохнул Матвей.

– И все равно я не понимаю, – упрямо произнесла девушка. – Ты морской волк, сразу видно. Ты бы даже если сто узлов шел и то отвернул бы!

Грубейшая, примитивная лесть. Но слышать ее было настолько приятно!

И Матвей хрипло произнес:

– Послушай, девочка. Не лезь туда, куда не надо.

А она внимательно взглянула на него и парировала:

– Так тебе самому легче станет, если расскажешь, выговоришься.

Однако, пусть он и пьяный был, инстинкт самосохранения все равно взял верх.

– Все, проехали, – повысил голос капитан. – Без разницы, кто яхтой управлял.

И добавил с сарказмом:

– Главное, что все счастливы.

– Да, ты уж точно счастлив, – печально улыбнулась гостья.

И неожиданно поднялась. Прощебетала:

– Спасибо за пиво, Матвей. Я пойду.

Он опешил:

– Куда?

– У нас в санатории сейчас обед, – беззаботно откликнулась толстушка.

– Но мы же… – Матвей осекся.