— Получай, Горбак! — закричал он.— Тебе было мало, ты еще не подох? Ну, теперь я тебя прикончу окончательно!

Он прыгнул на упавшего противника и стал яростно топтать его, еще несколько раз ударил кинжалом. Наконец, насытившись местью, выпрямился, закинул голову и издал гортанный победный крик. Потом облизал лезвие кинжала, взял его в зубы, схватил сверток и, хромая, заковылял к входу на лестницу.

У Сэма не было времени на размышления. Он мог бы выскочить в противоположную дверь, но тогда бы его увидели, и игра в прятки с орком кончилась бы очень быстро и не в пользу хоббита. И Сэм сделал самое лучшее из того, что мог: с громким возгласом бросился Шаграту навстречу. Он уже не держал руку на Кольце, оно было у него на груди, но, вероятно, и оттуда поражало страхом рабов Мордора, а сияние от поднятого в правой руке меча слепило глаза орка, как безжалостный свет звезды из страны эльфов, от одного названия которой у этих тварей кровь застывала в жилах. Чтобы вступить в бой, Шаграту пришлось бы бросить ценную добычу, а этого он позволить себе не мог. На мгновение он задержался, злобно хрипя и ощерив клыки. Потом молниеносно отскочил в сторону, а когда Сэм замахнулся на него, использовал сверток, как щит и как оружие одновременно, ткнув им противника в лицо. Сэм пошатнулся, и пока снова обрел равновесие, Шаграт быстро пробежал мимо него по ступеням вниз.

Проклиная врага, Сэм кинулся было в погоню, но через пару шагов остановился, сообразив, что надо скорей спасать Фродо, ведь второй орк вернулся в башню. Опять не было времени ни выбирать, ни думать. Удравший Шаграт может вернуться с целой бандой, но гнаться за ним значило терять драгоценное время, ибо меньший орк может совершить страшное дело. Подумав так, Сэм побежал наверх. «Наверное, я опять что-то путаю,— вздохнул он,— но как бы там ни было, надо сначала сходить на самый верх».

Тем временем Шаграт беспрепятственно спустился вниз, пересек двор и выскочил за ворота, прижимая к груди черный сверток. Если бы Сэм это видел и мог знать, к чему приведет появление свертка в Барад-Дуре, он бы ужаснулся. Но Сэм был занят одной мыслью и в этот момент преодолевал последний этап пути к хозяину. Очень осторожно он подошел к дверям в башню и переступил через порог. Внутри было темно. Когда глаза привыкли, он увидел справа очень слабый свет и проход. Там крутая лестница вилась вдоль стен вверх. По-видимому, где-то над ней горел факел.

Сэм стал тихо подниматься по лестнице. Добрался до факела, который был воткнут над дверями напротив узкого, как бойница, окна, обращенного на запад. Это и был один из тех красных «глаз», которые они вместе с Фродо увидели снизу, выйдя из туннеля. Сэм быстро миновал дверь и пошел еще выше, вздрагивая от мысли, что проклятый враг может в любую минуту схватить его сзади за горло.

Следующий факел горел против окна, выходящего на восток, и под факелом была дверь, ведущая в темный переход поперек башни. Дверь была открыта, коридор освещался только отблеском факела и заревом, проникающим через окно-бойницу. Лестница кончилась. Сэм осторожно проскользнул в коридор. По обе стороны были низкие двери, запертые на замки и задвижки. Было совсем тихо.

«Тупик! — подумал Сэм.— Стоило для этого столько лезть! Но это не может быть самый верх. Что же делать?»

Он спустился на этаж ниже, толкнул дверь под факелом. Дверь даже не дрогнула. Хоббит снова побежал наверх. Пот выступил у него на лице. Каждая минута была дорога, а он тратил время на беготню и бесплодные попытки. Ему было уже все равно, что сейчас делают Шаграт, Снаг и вообще все орки, чтоб они провалились; он думал только о Фродо, хотел увидеть его, дотронуться до него рукой.

Набегавшись вверх-вниз и измучившись окончательно, хоббит сел посреди лестницы и спрятал лицо в ладонях. Его окружала враждебная тишина. Факел, догорев, зашипел и погас. Темнота залила лестницу. И вдруг, сам себе удивившись, сидя в черной безысходности в конце неудавшегося пути, Сэм… запел. Песня шла откуда-то из глубины его существа, словно ее ему нашептывало сердце.

В холодной темной башне песня зазвучала неуверенно и слабо: это был голос уставшего заблудившегося хоббита, ни один орк, имевший уши, не смог бы принять его песню за боевой гимн эльфийского воина. Сэм затянул старинную хоббичью детскую песенку, вперемежку с отрывками из стихов Бильбо, которые навевали ему воспоминания о далекой родине.

И песня дала ему силы, голос у него окреп, и в простую мелодию сами собой вошли новые слова:

— «В башне чужой в темноте погребен…» — прошептал он, оборвав песню. И вдруг ему показалось, что слабый голос пытается петь в ответ, но как он ни напрягал слух, так и не понял, было это на самом деле или ему почудилось. Зато явно раздались шаги, наверху кто-то скрипнул засовами. Сэм затаился. Двери со стуком хлопнули, и орчий голос прохрипел:

— Эй ты, крысиное отродье, перестань пищать, а то я сейчас приду и проучу тебя. Слышал?

Орку никто не отвечал.

Не хочешь, значит, разговаривать,— буркнул Снаг.— Посмотрим, что ты там делаешь.

Снова заскрипели засовы, Сэм высунулся из-за угла и увидел, что в коридоре открылась одна из дверей и оттуда выходит орк с лестницей на плече. Теперь Сэм все понял. В верхнюю камеру можно было попасть только через люк в потолке коридора. Снаг приставил к этому люку лестницу, влез на нее и исчез из вида. Потом Сэм услышал лязг отодвигаемого засова и опять хриплый голос:

— Лежи тихо, а то получишь. Тебе и так недолго осталось ждать развлечений, а если не хочешь, чтобы забава началась прямо сейчас, закрой пасть! Вот тебе задаток! — В темноте свистнула плеть.