Работа Беспаловой о Шестове вошла в ее книгу «Chemine- mentsetCarrefours» (Жюльен Грин, Андре Мальро, Габриэль Марсель, Киркегард, «Шестов перед Нитше»), вышедшую в издательстве «Врен» в июне или июле 1938 г. Получив книгу, Шестов говорит Фондану:

Книга Беспаловой появилась: о Мальро, Грине, Габриеле Марселе, Киркегарде и обо мне. Она написала предисловие, в котором мы все предстаем в одной перспективе: Мальро говорит… но Киркегард говорит, и т. д. Книга мне посвящена — я не понимаю, почему. Габриель Марсель, напротив, восхищен ее работой о нем. Она должна была бы посвятить книгу ему, а не мне. (Фондан, стр.160).

*

Фондан навещает Шестова, чтобы сообщить ему о согласии «Ревю Филозофик» принять его статью о Шестове:

Шестов болел две недели и еще в постели. Я ему сообщаю, что его давнее желание исполнилось: по его просьбе я выяснил у Леви-Брюля, согласится ли он опубликовать в «Ревю Филозофик» мою работу о книге Шестова «Афины

и Иерусалим», которая сейчас печатается. Леви-Брюль принял мое предложение. Я его навестил. Он дал мне 40 страниц для этой работы, гораздо больше, чем я надеялся. Шестов очень обрадовался… Он настаивает: «Надо будет писать сжато, чисто философскую статью; это будет трудно: никакой литературы. Надо наступить на горло красноречию… Я записал на листок самые важные вещи, которые, я хотел бы, чтобы вы подчеркнули»… Он вынимает бумагу с записями по-русски. Он мне их переводит и просит записывать. Ббльшая часть их дала мне пищу для размышления. «Затем я хотел бы, чтобы вы поставили два эпиграфа: "Nonridere, поп lugere, nequedetestari, sedintelligere" Спинозы и фразу из предисловия к моему Киркегарду: "вопли Иова не являются только воплями, т. е. бессмысленными, ни для чего ненужными, все докучающими криками"». (Фондан, 5.01.1938, стр,145, 146).

В феврале Фондан написал свою статью. Шестов прочел ее три раза и внес несколько поправок, и Фондан послал ее в «Ревю Филозофик». Шестов сообщает Фондану:

Я только что получил письмо от Леви-Брюля, в котором есть несколько строк, вас касающихся: «Статья Фон дана у меня. На первый взгляд, она очень хороша. Я так и ожидал и думаю, что вы останетесь ею довольны». (9.03.1938, Фондан, стр.152).

Статья Фондана появилась в номере за июль/август этого журнала под заглавием «LeonChestovetlaluttecontrelesevidences» (см. стр.185).

*

В начале своего рассказа от 1 января Фондан говорит, что нашел Шестова лежащим в постели. О болезни Шестова Наташа пишет своему мужу Володе, который в начале осени 1937 г. уехал в южную Персию в качестве инженера при организации, занимавшейся геофизическими изысканиями нефти.

Папа у нас заболел. Были у него ревматизмы, и он принял лекарство, от которого сделался страшный понос, и он уже неделю лежит и ест овсянку. Я часто к нему хожу, и самое большое для него удовольствие — это твои письма. Очень ты хорошо описываешь природу, именно то, что папа так любит. Особенно он любит слушать про пустыню, про звезды, про газелей и других зверей. (25.12.1937).

О болезни Шестова упоминает также Ловцкий: «Шестов перенес тяжелую болезнь, — рассказывает Ловцкий, — он получил неожиданно кровоизлияние в кишечнике со вздутием вен на руках» (Ловцкий, стр.14). Через некоторое время Шестов несколько оправился от болезни: «Папа поправился, — пишет Наташа Володе 20 января. — Выходит как раньше, только лекций не читает». Все же его силы, очевидно, были подорваны. Об этом мы узнаем из письма к Лазареву:

Спасибо Вам за Ваши письма — такие дружественные и заботливые. И мне бы очень хотелось повидаться с Вами; разумеется, увы, у меня, а не у Вас: недаром говорится, что болезнь выходит золотниками. (7.02.1938).

Через несколько месяцев Шестов разговаривал с Лазаревым о своей болезни. «Шестов рассказал мне, — пишет Лазарев, — что, когда случилось с ним острое заболевание, то, как ни силились скрыть тревогу близкие и врачи, он уловил по их лицам, что положение его серьезное и возможен худший исход. Но, продолжал Шестов, мне не было страшно, мне было легко, очень легко. Вот, думал я, скоро спадут оковы». (Адольф Лазарев. Памяти Льва Шестова. Не издано).

В воскресенье 13 февраля Шестову исполнилось 72 года. Самочувствие его, очевидно, несколько улучшилось: «У нас все хорошо, — сообщает Шестов Наташе. — В воскресенье все у Фани собрались — и я не устал, хотя вернулся в Ю часов вечера. Спасибо тебе за подарки, все очень хорошие». [15.02.1938].

Письма Володи к Наташе приносили Шестову много радости. Еще в ноябре он ему писал: «По-прежнему с большим интересом читаем твои письма, которые ты мастер писать и которые с каждым разом становятся все занимательнее и содержательнее». А Наташа писала Володе: «Когда я читаю родителям твои письма… у папы улыбка не сходит с лица. Если остановлюсь, говорит: ну что же ты, читай дальше». Узнав, что Шестов заболел, Володя стал посылать письма на его имя. В одном из них, названном Шестовым «великолепным», Володя описывает свою поездкупо делам службы в город Ахваз. Вот небольшие выдержкииз этого письма:

Наташа писала мне, что Вы были больны. Надеюсь, что Вы теперь уже окончательно поправились. Я рад, что Вам интересно читать мои письма, и поэтому пишу это письмо Вам вместо Наташи, а Вы уж дайте ей почитать.

Всю последнюю неделю я пропутешествовал. Чтобы Вам было яснее, расскажу сначала про обстоятельства, которыми эти разъезды вызваны.

В начале января мы закончили разведку южной части назначенной нам области. Оставалось лишь произвести несколько дополнительных измерений.

Хорошая погода, которая нам сильно благоприятствовала весь декабрь, вдруг испортилась. Дождь лил шесть дней подряд и передвигаться стало нельзя. Карун вышел из берегов и затопил добрую половину пустыни и работать стало невозможно. А в это время из Лондона пришло распоряжение, чтобы нам перебираться в северную часть нашей области… Положение было затруднительное. Перевести лагерь на другое место вода не позволяла. Продолжать работать тоже было нельзя, да и незачем.