Вокруг, под полосатыми зонтами, обедали прочие посетители бара. Маленькие ящерицы с загнутыми хвостами шмыгали по каменным стенам, совершая порой стремительные маневры с единственной целью ухватить упавшие на пол кусочки еды. Максин, повариха, глыбой стояла за стойкой бара и широко улыбалась. Ярко светила луна. «Мой отец жив, — думала Пандора, — так что я могу когда-нибудь его найти».

Ей вдруг показалось, что в окружающей ее плотной изгороди вдруг появилась небольшая брешь, сквозь которую сверкнул луч света.

Моника уже сильно опьянела. Она и Чак раскачивались на своих стульях, по любому поводу хлопали друг друга по спинам и дико хохотали. Они напоминали сейчас Пандоре персонажей из какой-то странной книги. Они как бы обеими руками держались за ту жизнь, которую кто-то для них придумал. Причем интересовали их не жизнь вообще и не какие-то отвлеченные чувства, а только их сиюминутные нужды и желания. Мир жил его заботами, а они — собственными. А свою скучную сущность персонажи пытались скрыть испуганными, надуманными шуточками да невеселыми смешками.

— Мне пора, малышка. — Чак в последний раз хлопнул Монику по плечу.

— Брось, Чак. Пойдем ко мне и еще повеселимся.

Чак на мгновение задумался. Для своих шестидесяти с небольшим Моника — бабенка, что надо! Хотя была и толстовата и пахла сигаретным дымом, она вполне могла дать ему много больше, чем те фригидные молодухи, которых он уже пытался тут «опрокинуть». К тому же с ней ему не надо было все время переживать, думая, достигла она оргазма или нет. Потому что такие, как она, обычно кончали раньше него. Но нет, сегодня у него иные планы, его ждал другой маленький, но аппетитный фруктик. У этого фруктика были здоровые упругие сиськи, а волосы на лобке, Чак в этом был убежден, были столь же белокуры, как ее шевелюра.

— Не-а, — ответил он. — У меня есть еще дела. Я должен помочь Сэму подготовить его «Морскую ведьму» к завтрашнему плаванию. А с тобой мы увидимся на втором погружении… Нырнем на пару!

Моника понимающе ухмыльнулась.

— Знаю я, куда отправился этот негодяй, — ворчала она, когда возвращалась в номер, опершись на Пандору. — Он помчался трахать ту маленькую блондинку, что приехала вчера. Ох уж эти мужчины. Все они одинаковые!

Они подошли к двери номера. Моника попыталась было вставить ключ в замочную скважину. Посмотрев на ее тщетные попытки, Пандора мягко отобрала у нее связку, открыла дверь и подвела мать через холл к кровати.

— Не надо меня укладывать в постель, как какую-нибудь старуху, девочка. Побудь со мной еще немного. Давай что-нибудь выпьем. У меня в спальне есть еще бутылка ямайского рома, а это здоровский напиток.

Пандоре очень хотелось уйти, но она не смогла. В старые времена, до своего приезда на этот остров, она, конечно, извинилась бы и ушла. Но здесь, на Малом Яйце, люди поступали иначе, они привыкли проводить время в обществе друг друга. К тому же, в чем-то мать начинала даже нравиться Пандоре. Благодаря Чаку в Монике проснулась тяга к коллективным развлечениям.

— Этот старый козел, конечно, влезет на эту молодуху и здорово в этом плане подустанет. Увидишь, как он завтра будет ковылять. Его член будет болеть так же, как нос вождя каннибалов, проткнутый костью сожранного путешественника. И это пойдет ему на пользу.

— Ма, не все мужчины так уж плохи.

Моника тяжело плюхнулась на стул. Она налила в стаканы две большие порции рома, протянув один Пандоре.

— Конечно, они не так уж и плохи, дорогая. В них вообще нет ничего плохого. Они просто другие. В мое время детей так и воспитывали, нам говорили: «Шшш, у папы был плохой день в конторе», или «Не расстраивай своего папочку». Мужчины были богами. А теперь? — Моника пожала плечами и ухмыльнулась. Ее распухшие ступни отдыхали на прохладном полу. — Я тебе открою огромный секрет. — Моника отхлебнула еще рома. — Смотри не упади со стула. Я решила выйти замуж за Чака.

Пандора какое-то время не знала, что ответить. Потом спросила:

— А Чак знает?

— Ну, и знает, и не знает. Он знает, что у меня есть домик и кое-какие сбережения и что сам он без денег. Знает, что стареет и что нам хорошо вместе. А вообще-то я хотела бы сыграть свадьбу здесь, на пляже, под пальмами этой гостиницы. — Моника налила себе еще стакан рома.

— Но, ма, он же никогда не будет тебе верным мужем.

— Да и я тоже не буду ему верна. Увидишь, Пандора. — Язык Моники стал заплетаться. — Увидишь, мы с Чаком сможем здорово поладить.

— Давай я уложу тебя в постель, ма. Ты еле держишься на ногах.

Моника кивнула.

Когда Пандора поправляла подушку под ее головой, Моника вдруг чуть не расплакалась. Это было удивительно, потому что Моника редко проявляла слабость.

— Я должна тебе кое-что сказать, милая. Вернее, я должна перед тобой покаяться, — Моника всхлипнула. — Твой отец, — совсем пьяно говорила она, — твой отец никогда ничего с тобой не делал из тех вещей, о которых я тебе потом говорила.