Шрифт:
– Последний звонок он сделал Францу. Домой, в Санта-Монику.
– Доложил, что готов действовать, – сказал О’Доннел. – Мы это и так знали. Никакого проку.
– Здесь нет ничего, что могло бы нам помочь, – посетовала Нигли.
– Но то, чего здесь нет, может нам помочь, – сказал Ричер. – Здесь нет куска берлинской стены. А также коробки с вещами, которую он принес из «Новой эры».
– И что нам это дает?
– Можно установить временные рамки. Когда тебя увольняют, ты собираешь свои вещи, кладешь коробку в багажник машины, и сколько времени ты ее там держишь, прежде чем принести в дом и разобрать?
– День или два, – ответил О’Доннел. – Парень вроде Суона может ужасно расстроиться, когда такое случается, но в основе своей он очень организованный человек. Он переживет неприятности и будет жить дальше.
– Два дня?
– Максимум.
– Значит, все это произошло не позже чем через два дня после того, как его уволили из «Новой эры».
– И как нам это поможет? – снова спросила Нигли.
– Понятия не имею, – сказал Ричер. – Но чем больше мы знаем, тем лучше.
Они вышли через кухонную дверь, но не стали ее запирать – не было смысла. Разбитое стекло делало дом открытым. Они прошли по выложенной плитами тропинке, обогнули гараж и по подъездной дорожке направились к тому месту, где оставили машину. Это был очень тихий район. Спальный. Нигде никакого движения. Ричер огляделся по сторонам в поисках любопытных соседей, но никого не обнаружил. Никаких зевак и прячущихся за занавесками глаз.
Но зато он увидел «краун викторию», припаркованную в сорока ярдах от дома Суона.
Машина стояла передом к ним.
А за рулем сидел мужчина.
Глава 22
– Остановитесь как бы случайно и повернитесь, словно вы хотите в последний раз посмотреть на дом, – сказал Ричер. – Разговаривайте.
О’Доннел послушно повернулся к дому.
– Похоже на казарму для женатых офицеров в Форт-Худе, – начал он.
– Если забыть про почтовый ящик, – подхватил Ричер.
– А мне нравится, – заявила Нигли. – Я имею в виду почтовый ящик.
– В сорока ярдах к западу у тротуара стоит коричневая «краун виктория», – сказал Ричер. – Парень, который в ней сидит, следит за нами. Точнее, за Нигли. Он стоял на парковке, когда я встретился с ней на Сансет, а потом перед домом Франца. Теперь здесь.
– Есть идеи насчет того, кто это может быть? – спросил О’Доннел.
– Никаких, – ответил Ричер. – Но думаю, пришла пора узнать.
– Как раньше?
Ричер кивнул.
– Точно, как раньше. Я сяду за руль.
Они бросили последний взгляд на дом Суона и медленно направились к тротуару. Спокойно уселись в машину О’Доннела: Ричер на водительское место, Нигли рядом с ним, О’Доннел устроился сзади. Ремни безопасности они пристегивать не стали.
– Не обижай мою машинку, – попросил О’Доннел. – У меня нет запасной страховки.
– А следовало бы иметь, – сказал Ричер. – Это очень мудрая мера предосторожности.
Он завел мотор и отъехал от тротуара. Посмотрел, что там впереди, взглянул в зеркало заднего вида.
Никакого движения.
Ричер нажал на педаль газа и быстро развернулся на широкой дороге. Прибавил газу и, разгоняясь, проехал тридцать ярдов. Затем резко нажал на тормоза, и О’Доннел выскочил наружу в ярде от носа «краун виктории», а Ричер снова нажал на газ, потом на тормоза и остановился рядом с водительской дверью. О’Доннел уже стоял возле пассажирского окна. Ричер выпрыгнул из машины, и О’Доннел разбил стекло кастетом, вынуждая водителя спасаться бегством из машины. Тот угодил прямо в руки Ричеру, который ударил его в живот, а потом в лицо, быстро и очень сильно. Мужчина шмякнулся о машину и рухнул на колени. Ричер закрепил успех, врезав ему в третий раз, локтем в ухо. Мужчина стал медленно валиться вбок, словно подрытое бульдозером дерево. В результате он оказался между асфальтом и дверью «краун виктории». Он неподвижно лежал на спине, без сознания, из сломанного носа обильно текла кровь.
– Да, все еще получается, – отметил О’Доннел.
– Пока я делаю тяжелую работу, – сказал Ричер.
Нигли взялась за полу расстегнутого спортивного пиджака и перевернула мужчину на бок, чтобы кровь из носа стекала на асфальт и не попадала в горло. Совершенно ни к чему, чтобы он утонул в собственной крови. Потом она заглянула внутрь в поисках кармана.
И замерла.
Потому что этот парень носил подплечную кобуру, старую, из черной потрепанной кожи, а в ней – пистолет «Глок-17».
Еще на нем был надет ремень, на котором имелся карман для запасных патронов, а также круглое кольцо с парой стальных наручников.
Полицейского образца.
Ричер заглянул в «краун викторию». На пассажирском сиденье валялись осколки стекла. Под приборной доской был вмонтирован радиоприемник.
Не такой, каким пользуются таксисты.
– Вот дерьмо, – выругался Ричер. – Мы только что вырубили копа.
– Ты сделал тяжелую работу, – съязвил О’Доннел.
Ричер присел на корточки и приложил пальцы к шее мужчины. Нашел пульс – он был ровный и сильный. Мужчина дышал. Нос у него был сильно разбит, что станет для него позже эстетической проблемой, но парень и без того не отличался красотой.