Шрифт:
Старик медленно кивнул.
– Тебя изгнали из твоего племени?
– Нет! – Голос ее дрогнул. – Громовые птицы сожгли селение кайя и забрали людей. Я шла за ними следом…
– И пришла сюда? Тяжелый путь для маленькой девочки.
Белка промолчала.
– Хорошо, – наконец проговорил Кеттил. – Ты можешь остаться с навси. Мы дадим тебе имя.
– Остаться?!
– Ты сильная девочка, раз смогла дойти сюда. У тебя будут сильные дети. А навси нужна свежая кровь.
Белка напряглась. Остаться здесь, с этими людьми? И обрести имя? И новый дом, где есть теплый огонь и еда… Она потянула себя за косичку с волосами Оолфа.
– Нет, – сказала она. – Я кайя, а не навси. Я должна найти свой род.
Кеттил уставился на нее ярко-зеленым глазом.
– Ты могла бы стать навси. Не боишься пожалеть о своем выборе?
– Нет.
– Ты сказала, – вздохнул Кеттил. – Я мог бы тебя удержать, но ты выбрала трудный путь, девочка без имени, я не хочу мешать. Можешь оставаться сколько тебе нужно, но помни – с каждым днем уйти будет все сложнее.
– Спасибо. – Белка склонила голову.
Старик вяло махнул рукой и закрыл глаза. Аска потянула Белку за рукав.
– Пойдем, – прошептала она. – Ему нужно отдохнуть.
Белка отошла от помоста. Кеттил не шелохнулся, отблески пламени дрожали на острых рогах его шапки.
– А где второй? – неожиданно спросил старик. – Кирк говорил, вы нашли двоих.
– Он еще не пришел в себя, – сказала Аска. – Как только…
– Хорошо, – сказал старик. – Он из твоего племени, девочка без имени?
Белка покачала головой.
– Нет. Я встретила его в пути. Он из разных племен.
– Из разных племен?
– Я о таких не слышала. – Белка припомнила, что же говорил Вим. – Карела, руски, дат-ча…
– Великий Один! Как его зовут?!
– Он называет себя Вим… Но это кратко, а целиком длиннее.
– Вим? Вильгельм? – Кеттил попытался подняться. Но сил не хватило, и он опустился обратно на шкуры. Плечи его тряслись. Аска бросилась к отцу, однако Кеттил взмахом остановил девушку. – Пятьдесят зим, – прошептал он. – Пятьдесят долгих зим, я ждал, когда кто-нибудь…
– Чего ты ждал, отец?
– Оставьте меня, – сказал Кеттил. – Когда Вим проснется, сразу приведите его ко мне. Даже посреди ночи… Я буду ждать. Пятьдесят зим…
По его щекам струились блестящие дорожки слез. Аска попятилась к выходу, таща за собой Белку.
– Конечно, отец, сразу, как только проснется…
Они вышли из зала.
– Никогда не видела его таким, – озадаченно сказала Аска. – Надо сказать Кирку…
Она шагнула в сторону мужской половины дома, но в этот момент раздался крик:
– Лодка!
Вдалеке Белка разглядела еще одно белое каноэ, украшенное лебединой головой. Оно неспешно приближалось, покачиваясь на волнах.
– А кто ей управляет? – спросила Белка. – Я не вижу людей.
– Что? – Аска ладонью прикрыла глаза от солнца. – Там же никого нет… Они что, упустили лодку?
Это заметили и другие. Двое мужчин-навси уже забрались в каноэ и погребли в сторону приближающейся лодки. Аска покачала головой.
– Кирк! – позвала девушка. Ее брат словно появился из воздуха.
– Ну что еще? Я слежу, как ты и сказала, глаз не спускаю.
– Отец сказал, когда Вим проснется, даже ночью…
Ее перебил дикий вопль. Один из мужчин в каноэ размахивал руками, подавая какие-то знаки.
– Что-то случилось, – проговорил Кирк. Лицо его мигом стало серьезным.
Мужчины зацепили пустое каноэ и быстро плыли обратно. Белка увидела испуганные, пепельно-серые лица.
– Что там у вас? – крикнул Кирк, но ему не ответили.
К тому времени, как каноэ добрались, на причале собрались, наверное, все навси, которые были в Длинном Доме. Вышла даже матушка Ши, едва передвигая ноги. Все молчали.
Белка оказалась в первом ряду и потому сразу увидела, что же лежало в каноэ. Девочку чуть не вывернуло наизнанку. Ноги подкосились. Так не бывает…
На дне лодки в глубокой темной луже плавали кровавые ошметки, в которых с трудом угадывалось человеческое тело.
– Это Туа… – прошептал за спиной Кирк. – Его одежда…
Белка сглотнула.
– А где его голова?
Никто не ответил.
ГЛАВА 13
ХОЗЯЙКА ПАУКОВ
Багряные языки пламени плясали, отражаясь в темной воде. Объятое огнем каноэ покачивалось посреди озера. Над водой стелился черный дым; из густых клубов то и дело появлялась голова лебедя – резная фигура раскланивалась на прощание. Белое дерево почернело, но в деревянных глазницах горели яростные огни.