— Гиблое дело. Французы уже пытались бежать из лагеря. Но на третий день их обнаружил патруль в районе Гюнцбурга, через который они держали путь во Францию. Они не знали, что тот район населен особенно густо и там много военных. В этом их первая ошибка. Вторая заключалась в том, что группу легче обнаружить, чем одного. Так и получилось с ними. Третья — никто из французов не знал немецкого языка, и при первой же встрече с крестьянами они навлекли на себя подозрение. А чем все это кончилось, тебе известно, — закончил санитар.

Да, Прохор знал о горькой судьбе беглецов: двое из них, не выдержав пытки в «столбе», покончили жизнь самоубийством. Не раз проходил он мимо этого сооружения, стоявшего в конце лагеря рядом с вольером, где жили овчарки. Напоминало оно приземистый, пустотелый столб из бетона, в котором заключенный не мог ни сидеть, ни стоять и находился в полусогнутом положении. В определенное время железная дверца столба открывалась и человек вываливался на землю.

— Если поймают, то вернут сюда же и столба не миновать, — говорил Прохор сибиряку.

Выбрав удобный момент во время разгрузки кирпича на станции, Черепанов вскочил на проходящий состав с углем и забился в угол вагона.

До Боденского озера он добрался благополучно. Оказавшись на берегу, вздохнул с облегчением. Рядом Швейцария и желанная свобода. Этот путь ему помог наметить сибиряк. Вспомнилось его напутствие.

— Не забудь, что берега Боденского озера, по рассказам немцев, усиленно охраняются. Дело в том, что близость границы со Швейцарией используют контрабандисты, наплыв которых немалый. Так что будь осторожен.

Спрятавшись в прибрежном кустарнике, Черепанов стал наблюдать из укрытия за берегом. «Лодок нет. Как переправиться? Противоположного берега не видно. Вплавь? Не выдержать. Если идти через Альпы, там усиленная пограничная охрана, не проскочишь. Везде кордоны». Прохор продолжал наблюдение.

Недалеко от берега прошла моторная лодка с военными. Повернула обратно, и до слуха беглеца донесся рокот ее мотора.

«Патруль на озере», — пронеслось в голове. Заслышав шаги, припал к земле. «На берегу тоже, — заметив двух немецких солдат, шагавших вдоль берега, продолжал размышлять он. — Что же делать? Дождаться ночи и перебраться выше — едва ли будет толк. Подожду вечера», — решил он.

Когда стемнело, Прохор вышел из своего укрытия и огляделся. Невдалеке светились огни поселка. Неожиданно ночную темь прорезал луч прожектора, лег на озерную рябь, взметнулся ввысь и стал шарить по берегу. Прохор припал к земле и замер. «Только бы не заметили», — мелькнула тревожная мысль. Нечаянно носок его ботинка уперся во что-то твердое. «Наверное, камень», — подумал Прохор и продолжал лежать до тех пор, пока яркий свет прожектора не перекинулся на другой объект. Беглец подался корпусом назад и ощупал заинтересовавший его предмет. «Нет, это не камень». Энергично работая руками, он начал отбрасывать береговой песок. То, что он принял за камень, оказалось концом толстого бревна, выброшенного когда-то озерной волной на берег и засыпанного со временем песком.

Черепанов работал лихорадочно. Он выворотил бревно из песка, подкатил к озеру, разделся, связал одежду в узел, укрепил на конце бревна и столкнул его в воду. Слегка покачиваясь на легкой волне, бревно под руками Прохора поплыло от берега все дальше и дальше.

Казалось, все способствовало успеху пловца: темная ночь, попутная волна теплого Боденского озера; когда луч прожектора метнулся на бревно, Прохор опустился с головой в воду. Промелькнув, свет прожектора перекинулся на далекий берег.

Но беглеца подстерегала другая непредвиденная опасность. Прохор не знал, что река Рейн в верхнем течении впадает в Боденское озеро и выходит из него значительно ниже. Это он почувствовал, когда бревно стало относить в сторону немецкого берега. Как ни боролся Прохор, бревно медленно, но неуклонно несло в нежелательном направлении. Бросить его и добираться вплавь не хватит сил.

Начинался рассвет, мутный, неласковый. Усталый Прохор уже отчетливо видел крутой берег и на нем людей в военной форме, которые, заметив беглеца, суетились возле моторной лодки. Раздалось тарахтение мотора, развернувшись, лодка с пограничниками приблизилась к Прохору. Сопротивляться было бесполезно, да и сам беглец чувствовал, как слабеют силы. Подхваченный руками, он оказался в лодке.

После короткого допроса отправили обратно в лагерь и в тот же день по распоряжению коменданта заточили в бетонный столб.

Утром дежурный по лагерю охранник едва успел открыть железную дверь камеры, как к его ногам свалился потерявший сознание Прохор. Так продолжалось три дня. Прохору казалось, что он сходит с ума.

На четвертые сутки пытка прекратилась, и обессиленный Прохор был водворен обратно в барак. Снова потянулись однообразные дни изнурительной работы.

В конце февраля семнадцатого года, пересекая лагерный двор, Прохор неожиданно встретил знакомого доктора. Размахивая руками, что-то крича, тот торопливо шел навстречу Черепанову.